Чудеса

– Брось, Вундер, – сказал Томаз. – Если бы я ограбил городскую ратушу и твой папа узнал бы об этом, ты бы об этом тоже узнал. Папа подумал, что я мог быть с тобой. Я чуть не попал в неприятности! – Вундер ничего не сказал. Он опустился на колено, чтобы засунуть учебники в рюкзак. – Алло! Вундер! Ты хоть что-нибудь скажешь?

– Мне жаль, что ты чуть не попал в неприятности, – сказал Вундер.

Томаз снова фыркнул, на этот раз более сердито.

– И всё? Это всё, что ты хочешь сказать?

Затем к ним подошёл Дейви.

– Вундер, я слышал… – он, запнувшись, умолк и, моргая, переводил взгляд с Томаза, с недоверием всплеснувшего руками, на Вундера, молча глядевшего на друга. – Пойдём в универсам? – наконец пропищал он.

– Всё, что я хочу сказать? – произнёс Вундер. – Я? Не я избегал разговоров обо всём!

– Это ещё что значит? – потребовал Томаз. – Я каждый день приходил к твоему шкафчику и всегда приглашал тебя погулять, даже несмотря на то, что ты теперь почти не разговариваешь, совсем не улыбаешься и ничего не хочешь делать. Как будто у меня нет дел интереснее! Как будто у меня нет других друзей!

Вундер был потрясён этими словами: ведь Томаз был прав. Они всегда встречались у шкафчика Вундера. И Томаз действительно предлагал ему заняться разными вещами. Гнев Вундера начал угасать.

Но затем ему в голову пришла одна мысль, и он вспыхнул с новой силой.

– Может, это и правда, но ты ничего – ни слова – не сказал о моей сестре. Ты ни разу не упомянул о ней – ни один из вас не упомянул! Ты просто притворяешься, будто ничего не случилось!

– А что мы должны были сказать? – воскликнул Томаз. – Если ты хотел поговорить об этом, нужно было поднять эту тему. И к тому же, это был не твой папа или кто-то, кого ты хорошо знал. Она прожила сколько – день? Два? Подумаешь!

Было такое чувство, что после этих слов весь коридор умолк. Если кто-то и шумел, то Вундер этого не слышал. Он слышал лишь кровь, стучавшую у него в висках, и собственное дыхание, быстрое и тяжёлое. Он увидел, как Дейви в ужасе прижал ладони к губам.

– Восемь дней, – сказал он. Он не знал, кричал он или шептал. Он едва слышал свой собственный голос. – Она прожила восемь дней.

А затем ушёл.

Выйдя через главную дверь, он почувствовал, как кто-то дотронулся до его руки.

– Вундер. Подожди…

Он развернулся и увидел, что Дейви идёт за ним с таким видом, будто вот-вот расплачется.

А Вундер никогда бы не подумал, что заставит Дейви плакать: только не Дейви, который был его лучшим другом всю его жизнь, который приносил ему вырезки из газет с чудесными историями, который готов был на что угодно ради него. Никогда-никогда, даже за миллион долларов.

Но всё же он это сделал.

– Просто оставь меня в покое! – прокричал он.

Он побежал к велопарковке, где его, разумеется, ждала Фэйт. Она равнодушно наблюдала за тем, как он отстёгивал свой велик и рывком устанавливал его на земле.

– Вунди, – сказала она. – Нам нужно поговорить.

Вундер не хотел разговаривать. Он больше не хотел задавать себе вопрос за вопросом. И не хотел прилагать усилия, чтобы удерживаться от этих вопросов. Он больше не хотел бродить по дому, по кладбищу, по городу, словно призрак, озлобленный, одинокий и растерянный.

Он был готов получить ответы.

Он сунул руки в карман и вынул письмо.

– Не сейчас, Фэйт, – сказал Вундер. – Нам нужно доставить это.

Часть 4 Письма

Глава 21

– Но Флоренс же не Сильвестр, – в десятый раз повторила Фэйт.

Они ехали на великах на другой конец города, удаляясь от леса и кладбища в сторону церкви Святого Жерара.

– Я знаю, – в десятый раз повторил Вундер. – Но у них одна фамилия, а я не знаю других Дабровски. Может, они родственники.

– Значит, мы пойдём в церковь и спросим о Флоренс Дабровски?

– Почему нет? – спросил Вундер. – Попробовать стоит.

Здание церкви Святого Жерара было старым – пожалуй, старейшим в городе, кроме, может быть, Портал-Хауса. Оно, однако, было в куда лучшем состоянии. Фасад был облицован светлым камнем, чистым и яркого цвета; здание украшали окна с витражным стеклом. Верхушка колокольни и главная дверь были небесно-голубыми.

– Мы можем войти в святилище? – спросила Фэйт, когда Вундер открыл эту дверь.

– В церковь? – переспросил Вундер. – Можем, наверное. Но я не хочу.

– А я хочу, – сказала Фэйт. – Я всегда хотела посмотреть, как там всё выглядит.

Она первой вошла внутрь и направилась прямиком к двойным стеклянным дверям, в которые Вундер не входил с тех пор, как не стало его сестры. Он нехотя последовал за ней – в последнее время ему постоянно приходилось делать это.

Церковь была прекрасна. Свет радужными лучами врывался сквозь витражные окна, покрывая пятнистыми узорами деревянные скамьи и белые колонны. К освещению добавлялось ярко-золотое мерцание, особенно за алтарной оградой, в святилище, где всё словно светилось. Запах ладана, сладкий и острый, не ослабевал. А свод за деревянными арками, как и дверь и верхушка колокольни, был голубым.