Чудеса в кастрюльке

– Тише, – цыкнул Семен, – что ты на балконе делаешь?

– Так взрывом вынесло, – пояснила бабка, – ой, ой, холодно.

Мы с Тамарой с трудом поставили грузную старуху на ноги.

– Вы живы? – спросила бабка.

– Пока да, – рявкнула я, – здоровы и веселы, с чего нам умирать?

– Так дом взорвало!

– Может, у нее синильный психоз? – задумчиво поинтересовалась Томочка. – Случается такое с пожилыми людьми…

– Это не психоз, а глупость, – продолжала злиться я! – Ну-ка, баба Клава, отвечай, за каким шутом тебя на балкон понесло?

– Какой балкон! – возмутилась Маринкина мать. – В туалет средь ночи подхватилась, торк дверь, а там, мама родная, улица со снегом! Ну все, думаю, взорвали нас чеченцы на….

– Не материтесь, пожалуйста, – поморщилась Тома, – тут девочка стоит.

– А кто матерится? – изумилась баба Клава. – Я просто разговариваю.

– Вы на балкон пошли, – попробовала прояснить ситуацию Кристя, – туалет в коридоре, налево.

– Да? – изумилась глуповатая бабуська. – Всегда с постели слязаю, направо торкнусь, и вот он, урыльник!

Я тяжело вздохнула. Все понятно. Баба Клава заснула, а когда ей захотелось выйти, на автопилоте повернула в привычную сторону, нащупала ручку и оказалась на балконе. Если бы я не погасила свет, никакого переполоха бы не случилось.

– Ложись спать, все в порядке, – велел Семен.

Баба Клава покорно влезла на кровать и вдруг, тыкнув рукой в сторону Олега, вновь заорала, словно матрос, увидавший землю на терпящем бедствие корабле:

– Матерь божья! Глядите!

Я повернулась и кинулась к мужу.

– Олег! Что с тобой?

Несчастный Куприн краснел, вернее, синел на глазах, рот он упорно не открывал и никаких звуков не издавал.

– У него инсульт! – воскликнула Тамара. – Скорей, Сеня, клади Олега на кровать, Кристя, вызывай «Скорую»!

В безумной тревоге я заметалась возле лежбища бабы Клавы, глядя, как Семен осторожно устраивает Куприна на грязной подушке. Окончательно убедило меня в серьезности заболевания поведение супруга. Он не сопротивлялся, а тихо лег в чужую кровать, не издав при этом ни звука.

– Вытри его платком, – шепнула Тамара, – вот ужас, челюсть парализовало, слюна течет.

Я метнулась в ванную, притащила полотенце и принялась по-идиотски присюсюкивать:

– Ерунда, милый, прямо-таки чепуха. Сейчас приедет доктор, сделает укольчик, и мигом станешь здоровеньким, потерпи секунду.

Внезапно Олег ткнул рукой в направлении своего лица и замычал. Еле сдерживая слезы жалости, я забормотала:

– Спасибо, дорогой, я тоже очень люблю тебя, не волнуйся, все будет хорошо!

Куприн сделался синим и стал издавать совершенно невероятные звуки, больше похожие на стоны недужной коровы, чем на человеческую речь.

– Бога ради, – кинулась к нему Томуська, – лежи спокойно, не дергайся. Инсульт сейчас лечат, на ноги ставят за неделю, не волнуйся!

Олег продолжал хрипеть, затем он попытался сесть. Мы все, кроме бабы Клавы, повисли у него на плечах с воплем: «Лежать!» Олег снова откинулся на подушку и замычал, размахивая руками. Потом он схватил карандаш, лежавший на тумбочке, и сделал вид, будто пишет.

– Бумагу-то ему дайте, – отмерла баба Клава, – небося завещанию оставить хочет. Экий он свекольный, прям жуть берет! Кабы не помер в одночасье! Да, сразу видать, не жилец!

Услышав последнее заявление, Кристя схватила бабу Клаву за жирное плечо и мгновенно вытолкала в коридор.

– Эй, девка, – возмутилась старуха, – о..а совсем? Чаво пинаешься?

Я хотела было пойти на вопль и треснуть противную бабку, но тут в дверь позвонили. В полной уверенности, что прибыла «Скорая помощь», я рванула створку и увидела Ленинида и какого-то дядьку.

– Привет, доча, – радостно сказал папенька, – вот, трудимся с Петрухой, уже потолок в кухне размыли. Ты бы нам пожрать сгоношила, а то желудок подвело. Яишенку можно, с салом…

Потом он осекся и другим тоном поинтересовался:

– Случилось чего?

Я посмотрела в его простоватое лицо с мелкими глазами и неожиданно сделала то, что никогда не совершала раньше. Шагнула вперед, уткнулась в шею папеньки и разрыдалась.

– Ну, доча, – забормотал Ленинид, неумело гладя меня по волосам, – ну, ну, будет. Не реви, любому горю помочь можно. Зарплату потеряла? Так я дам!

Я вытерла сопли о его рубашку и сказала:

– Ох, папка, рубли тут ни при чем.

– Деньги всегда при чем, – философски отметил Ленинид, – только, вижу, дело и впрямь плохо, коли ты меня папой кликать начала.

– У Олега инсульт, парализовало челюсть, говорить не может, – зарыдала я.

Ленинид рванул по коридору, мы с Петрухой порысили за ним.

– Эта ерунда, – заорал папенька, влетая в спальню, – слышь, Олег, руки-ноги шевелятся? Куприн кивнул.

– А сесть можешь?

Муж начал приподниматься.

– Ой, не надо, – испугалась Томочка.

– Пусть встанет, – остановил ее Ленинид, – ну, давай, пройдись.

Куприн дошел до окна.

– Вот, – обрадовался Ленинид, – здоровый совсем, а что языка лишился, так даже лучше, в семейной жизни немота только плюс.

– Я всегда считал, что немой должна быть баба, – влез Петруха.

Олег схватил газету и начал что-то быстро писать на полях. Ленинид подошел к нему и велел:

– Ну-ка, рот открой, гляну, чего у тебя там. Куприн повиновался.