Чудесное мгновение

Мне неоднократно доводилось бывать в кабардинских селениях, и в описании аула Шхальмивоко я узнаю селение Шалушка, где родился и вырос писатель, а в речке, на которой стоит этот аул, — ту самую мелководную Шалушку, которая, если верить одному из стихотворений Кешокова, однажды не могла донести свои воды до Терека, так как ее «выпили совсем бычки и пестрые телушки». Но мне доводилось видеть эту речушку и в пору дождей или таяния ледников, когда она превращается в бурный горный поток, сметающий все на своем пути, вот такой, с описания которого и начинается роман.

Этот разлив нужен здесь не для банальной символики. К тому же и до революции еще далеко. Он нужен писателю, чтобы показать людей аула в момент, когда ярко проявляются их положение в обществе и их характеры. И нужно очень хорошо знать быт и нравы своего народа, чтобы выбрать для своеобразного представления персонажей читателю именно этот момент. Азартное дело, которым они заняты — охота за всяким добром, принесенным потоком из ущелья, — ярко раскрывает и стяжательство богача Мусы и муллы Саида, вылавливающих добро руками своих подхалимов и батраков, и тоскливую беспомощность неудачливого охотника за богатством Нургали, и жадность знахарки Чачи, олицетворяющей деревенскую темноту, и униженность бедной вдовы Дисы, и душевную широту, здоровье и рабочую сноровку тех, на труде которых держится жизнь, — кузнеца Бота, батрака Эльдара, деда Баляцо с сыновьями.

Мелькнувшее в этом эпизоде упоминание о «Зольском возмущении» не только позволяет датировать начало действия романа, но, словно зарницей, по-особому освещает происходящее и во многом объясняет настроения людей. Попытка крестьян вернуть пастбища на реке Золке, присвоенные князьями-коннозаводчиками, была при помощи царских войск подавлена. Но огонь восстания остался в сердцах трудового крестьянства, в особенности бедняков, которых презрительно называли «чувячниками» («лапотниками»). Недаром Бекмурза Пачев, воспевший это восстание, закончил стихотворение «Золка» словами:

Князей не прогнали,
Но их концу мы положили начало.

Отзвуки этого события слышны и в злобных окриках старосты — держиморды Гумара, и в садистской жестокости «карающего меча империи» — пристава Аральпова, и в настороженности полковника Клишбиева.

Мы ощущаем эти отзвуки в поведении трудовых обитателей Шхальмивоко, которые, сознавая свою силу, вынуждены до поры до времени таить в себе протест, скрывать его под традиционными лукавыми прибаутками по поводу богатеев и под хитрыми намеками, пока этот протест не прорывается на сходе в речах Астемира Баташева и Эльдара.

Лишь по мере углубления в действие романа начинаешь осознавать и роль, описания разлива горной реки, и значительность того, что обострение конфликта между Астемиром Баташевым и сельскими заправилами начинается в тот день, когда у него родился сын. Начавшаяся борьба неосознанно для самого Астемира становится борьбой за будущее маленького Лю.

Теплота и психологическая проникновенность в рассказе о семье Баташевых, в особенности о маленьком Лю, объясняется тем, что роман во многом автобиографичен. Рассказывая о некоторых моментах биографии Алима Кешокова, я преднамеренно обошел те из них, которые имеют прямое отношение к роману, чтобы вернуться к ним при разговоре об этом произведении. А касаться их здесь мы имеем все основания, так как речь идет о фактах, рассказанных самим писателем в опубликованной им автобиографии.

Роман посвящен «отцу, первому председателю сельского ревкома». Отец Алима Пшемаховича Кешокова был безземельным крестьянином. Так как в юные годы он был определен в медресе и предполагалось, что будущему ученому мужу земля ни к чему, его надел был передан братьям. Но случилось так, что он и образования не закончил, и без земли остался. Тогда он нанялся объездчиком полей в соседний аул. Простой объездчик, знающий грамоту, был в редкость. Да что там — объездчик! Среди кабардинцев всего-то было полтора процента грамотных. В сочетании с бедностью знание грамоты позволяло объездчику видеть вещи несколько острее, чем его односельчанам. Но это-то и настораживало заправил аула против него.

В одной из автобиографических заметок Кешоков рассказывает: «Отец был недоволен несправедливостью и жестокостью тогдашней жизни и громко говорил об этом. Начальник округа в то время мог стереть с лица земли крамольника и всю его семью, или, как в ту пору выражались, «наглухо заколотить двери и окна дома». Отец отделался тем, что его отлучили от мечети.

В годы борьбы за Советскую власть отец решил, что настало время, когда нужно по-настоящему пустить оружие в ход за счастье народа. Он стал партизаном».