Чудесное мгновение

— Да, у его Шаридат нос как развалившийся чувяк, — не унимался Муса.

— У всех женщин одна общая примета! — грубовато сболтнул кузнец Бот.

— Однако и при потушенном свете я не решился бы остаться вдвоем с его красавицей.

— Ну, а я с твоей, пожалуй, остался бы, и, как знать, может, и она была бы более довольна…

Масхуд намекал на то, что вот уже третий ребенок Мусы, тот самый мальчик, на родинах которого так веселился весь аул, не выжил из-за хилости отца.

— Ах ты Требуха в Желудке! Тебе надо бы и язык свой проглотить. Ну, погоди, еще придешь ко мне!

— Эй-эй, почтенные! Потише! Желторотые вы, что ли? Не мешайте детям!

В ожидании волнующего зрелища молодежь затеяла игры и борьбу. Вокруг борцов собрались зрители, подзадоривали усердствующих мальчуганов. Борцы взбивали снег, катались кубарем, сцепившись друг с другом, теряли шапки и опять схватывались под общие крики и смех. Только старики, опершись о палки, строго молчали. Громче других слышались голоса балагура Баляцо и молодца Эльдара, всегда любившего подзадорить других там, где требовались сила и ловкость. Он бы и сам поборолся, да сохранял свое мужское достоинство, тем более что уже увидел Сарыму, торопящуюся вместе с Думасарой и Темботом. Они запаздывали. Из мечети с кораном в руках, в сопровождении почтеннейших седобородых старцев вышел мулла Саид.

Разом затихли смех и крики.

Постаревший мулла шел с трудом, бережно неся толстую книгу в дорогом переплете.

Взойдя на бугор посреди пустыря, мулла глазами отыскал Нургали и подозвал его. Нургали в своем американском пальто, ежась не то от холода, не то от волнения, приблизился… Подумать только, как крепко сидело в человеке суеверие, если три года скитаний за океаном не изменили его!

Кто-то не преминул сказать:

— Искал золото, а что нашел? Нет, никуда не уйдешь от священной черноты корана…

— Да поразит аллах меня самого, если Халиловский коран не разорвет Нургали!

— Да у него нет золота!

— Как нет? Есть. Он прикидывается. Смотрите, какие у него рукавицы! Такие только русские офицеры носят.

— Нет у него ничего, кроме рукавиц и головной боли. Не повезло ему в той стране, — кто-то посочувствовал Нургали, и это как будто несколько изменило отношение к нему.

— Если уж человеку не везет, он и о мамалыгу сломает зубы.

— Да, тот, кто так сказал, знал, что сказать.

— Слушайте, правоверные! Слушайте!

— Слушайте и наблюдайте!

Подтягивая к своему длинному носу бархатный воротничок многострадального пальто, Нургали вместе с другими прислушивался к наставлениям муллы. Шапку, подаренную ему Думасарой, он надвинул низко на лоб. Желтые его глаза смотрели испуганно.

— Начнем, мусульмане, святое дело, ради которого мы собрались.

— Да, — оживилась толпа, — пора. Скот непоеным остается.

— Слушайте, правоверные!

Мулла продолжал:

— Мусульмане! Вы помните, что аллах устами благоразумных удерживал Нургали от нечестивого замысла. Куда собрался несчастный? Не ко гробу пророка, не на совет героев и мудрецов, а за океан, в поисках соблазна и неугодных аллаху богатств. Что говорил он? «Золото лежит в той стране под ногами, как кукуруза, просыпавшаяся из мешка…» Не может угодное аллаху богатство лежать под ногами каждого. Нет, если есть такое золото, то это золото дьявола. За этим золотом ушел Нургали, и вот теперь он снова перед нами и просит милости от аллаха и от нас, мусульмане. Он уверяет, что у него нет этого дьявольского золота, что он вернулся нищим. Велик аллах, и могущественны его уроки! Нечестивец, соблазнившийся посулом дьявола, не имеет теперь ни коровы, ни овец… Однако мусульмане не верят человеку, который поддался голосу дьявола, и не хотят ему помочь, покуда не убедятся, что послушник дьявола не обманывает их и теперь. Так решил аллах! — Мулла перевел дух и молитвенно вознес руки. — Да будет имя аллаха звучать всегда и во веки веков! Мусульмане! Нечестивец очищает себя клятвой над этой великой всеслышащей священной книгой. Вы все знаете ее силу. Аллаху угодно было благословить этой книгой высокочтимого кадия Халила, и она теперь доверена нам для того, чтобы богоотступник Нургали поклялся над Халиловским кораном в том, что у него действительно нет золота, вывезенного из-за океана, — он нигде не закопал его, никуда не спрятал. Страшна справедливая сила этой священной книги. Клятвопреступник падет, пораженный насмерть. Слышишь ли ты, Нургали? Выдержавший испытание возвращается в круг верующих, как правоверный к правоверным… Велик аллах! Нет бога, кроме бога, и Магомет — пророк его. Приступим, мусульмане! Нургали, подойди!

Слова муллы выслушали с большим вниманием. Послышались вздохи и восклицания:

— Воистину так! Валлаги!

Страх охватил людей. На Нургали жалко было смотреть. Несмотря на мороз, разрумянивший лица, Нургали заметно побледнел. Морщась и шатаясь, он подошел к священнослужителям — мулле и старцам. Страшная карающая книга покоилась на сплетенных руках святых людей.

Нургали предлагалось произнести клятву.