Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями

Нильс обернулся и увидел какую-то глыбу, поросшую длинным коричневым мохом. Вот она зашевелилась, приподнялась. В густом мху сверкнули два огонька…

Медведица! Лохматая бурая медведица!

Нильс застыл в ужасе.

А медведица подняла лапу и будто шутя дотронулась до Нильса. Чуть дотронулась, — и Нильс уже лежал на земле. Медведица, переваливаясь, обошла вокруг Нильса, обнюхала его, два раза перевернула с боку на бок.

Потом она села на задние лапы и, подцепив Нильса за рубашку, поднесла к самой морде. Она собиралась только получше разглядеть, что за непонятное существо так нежданно-негаданно, откуда-то с неба свалилось в берлогу. А Нильс решил — вот сейчас, сию минуту, медведица просто-напросто проглотит его.

Нильс хотел крикнуть, но крик комком застрял у него в горле.

Медведица и в самом деле широко раскрыла пасть. Нильс зажмурился, оцепенел. Никогда в жизни ему не было так страшно.

Но медведица осторожно положила Нильса на землю и, повернув голову куда-то в угол берлоги, позвала ласковым голосом:

— Мурре! Брумме! Идите сюда! Тут для вас что-то интересное.

Из тёмного угла выкатились два медвежонка. Это были совсем маленькие медвежата. Они даже на ногах держались ещё не твёрдо, а шерсть у них была пушистая и мягкая, как у только что родившихся щенят.

— Что, что ты нашла для нас, мурлила? Это вкусно? Это можно есть? — запищали разом Мурре и Брумме.

Медведица мордой подтолкнула несчастного Нильса к своим детёнышам.

Мурре подскочил первым. Недолго думая, он схватил Нильса зубами за шиворот и уволок его в угол.

Но Брумме тоже не зевал. Он бросился на брата, чтобы отнять у него Нильса. Оба медвежонка принялись тузить друг друга. Они катались, барахтались, кусались, пыхтели и рычали. А Нильс тем временем выскользнул из-под медвежат и начал карабкаться по стене ямы.

— Смотри, удерёт! — закричал Брумме, которому уже изрядно досталось от брата.

Мурре на минуту остановился. Потом отвесил Брумме последнюю пощёчину и полез за Нильсом.

В два счёта он догнал его и, подняв лапу, бросил вниз, словно еловую шишку.

Теперь Нильс угодил прямо в когти Брумме. Правда, ненадолго. Мурре налетел на брата и опять отбил у него Нильса. Брумме, конечно, не стерпел и принялся дубасить Мурре. А Мурре тоже за себя умел постоять — и дал Брумме сдачу.

Нильсу-то было всё равно — у Брумме он в лапах или у Мурре. И так, и этак плохо. Лучше всего и от того и от другого поскорее избавиться. И, пока братья дрались из-за него, Нильс снова полез вверх.

Но каждый раз это кончалось одним и тем же. Мурре и Брумме догоняли его — и все начиналось сначала. Скоро Нильс так устал, что не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.

«Будь что будет!» — подумал он и лёг посреди берлоги.

Медвежата подталкивали его лапами и кричали:

— Беги, беги! А мы будем тебя догонять!

— Не побегу! Шагу больше не сделаю! — сказал Нильс.

Мурре и Брумме очень удивились.

— Мурлила! Мурлила! — закричали они. — Он больше не хочет с нами играть!

— Не хочет играть? — сказала медведица и подошла поближе.

Она посмотрела на Нильса, обнюхала его и сказала:

— Эх, дети, дети! Какая уж тут игра! Вы его совсем замучили.

Дайте ему отдохнуть. Да вам и самим пора спать. Уже поздно.

Медведица улеглась. Около нее прикорнули усталые Мурре и Брумме. Нильса они положили между собой.

Нильс старался не шевелиться. Он ждал, чтобы все медвежье семейство заснуло. Вот тогда-то он непременно удерёт из берлоги.

Хватит с него, наигрался с медвежатами!

Медведица и ее сыновья и в самом деле скоро заснули.

В темной берлоге послышался храп на разные голоса. Медведица храпела громко, раскатисто, точно в горле у нее перекатывались камни. Присвистывая храпел Мурре, причмокивая храпел Брумме.

Они храпели так заразительно, что глаза у Нильса закрылись сами собой и он тоже заснул.

2

Проснулся Нильс оттого, что со стен берлоги посыпались камешки и земля. Кто-то большой и тяжёлый спускался в яму.

Нильс просунул голову между лапами Брумме и Мурре.

На далёком небе взошла луна. Лунный свет проник в берлогу. И прямо в пятне лунного света Нильс увидел медведя. Он был огромный. Лапы — толстые, каждая как пень. Глазки маленькие, злые. Из открытой красной пасти торчат два острых белых клыка.

— Здесь пахнет человеком! — заревел медведь.

— Глупости! — проворчала медведица. — Откуда тут взяться человеку? Ложись спать, а то ты разбудишь детей.

Медведь ещё раз потянул носом, покачал лохматой головой и грузно опустился на землю.

Нильс поспешил юркнуть под брюхо медвежат. И надо же так случиться! Какая-то шерстинка — не то от шубы Мурре, не то от шубы Брумме — попала ему в нос. Нильс громко чихнул.

Хозяин берлоги вскочил и подбежал к своим детёнышам. Один удар могучей лапы — и Мурре полетел вправо. Второй удар — и Брумме откатился влево. А посредине остался лежать маленький Нильс Хольгерсон.

— Вот он! Вот он, человек! — зарычал медведь.

— Не трогай его! — крикнула медведица. — Не трогай! Мурре и Брумме так славно с ним играли. Они будут плакать, если ты его проглотишь. Да и какой это человек! В жизни своей не видела, чтобы человек был таким маленьким.