Чудесный нож

Внезапно в тесной гостиной астрономов наступила тишина и все внимание сосредоточилось на скрелинге, хотя никто не смотрел на него прямо. Зная, что Эстер его не выдаст – она по-прежнему сидела спокойно, полуприкрыв глаза и прижав уши к спине, – Ли напустил на себя добродушно-невинный вид и стал переводить глаза с одного собеседника на другого. Наконец он остановил взгляд на скрелинге и сказал:

– Прошу прощения: я спросил о чем-то, что знать не положено?

– Где вы слышали разговоры о Пыли, мистер Скорсби? – ответил тот.

– О ней толковали пассажиры, которых я недавно перевозил за море, – с готовностью объяснил Ли. – Что это за штука, я толком не понял, но, судя по их разговору, Грумман как раз мог ею заниматься. Мне показалось, это какое-то небесное явление, вроде Северного Сияния. Хотя вообще-то я удивился: ведь я воздухоплаватель и знаю небо довольно хорошо, но ничего подобного не видел. Что это такое?

– Как вы и сказали, небесное явление, – ответил скрелинг. – Практического значения оно не имеет.

Вскоре Ли решил, что пора уходить; ничего нового он бы уже не узнал, а заставлять Умака долго ждать ему не хотелось. Он распрощался с астрономами, которых туман лишил работы, и отправился вниз по склону, отыскивая путь с помощью Эстер: благодаря своему малому росту она лучше видела тропинку.

Всего минут через десять после того, как они покинули обсерваторию, что-то пронеслось в тумане мимо головы Ли и рухнуло на Эстер. Это была сова, деймон скрелинга.

Но Эстер почуяла опасность и вовремя распласталась по земле, так что сове не удалось схватить ее когтями. Эстер умела драться: у нее тоже были острые когти и ей хватало ловкости и отваги. Ли понял, что и сам скрелинг наверняка где-то неподалеку, и потянулся к висевшему на поясе револьверу.

– Сзади, Ли, – сказала Эстер; аэронавт резко обернулся, пригнувшись, и над его плечом просвистела стрела.

Он тут же выстрелил. Пуля угодила скрелингу в бедро, и он с коротким вскриком упал. Мгновение спустя деймон-сова, неловко кренясь, словно теряя сознание, беззвучно спланировала в снег рядом с ним и затрепыхалась, пытаясь сложить крылья.

Ли Скорсби снова взвел курок и приставил револьвер к голове упавшего.

– Ну, дуралей, – сказал он, – зачем ты это затеял? Разве непонятно, что теперь, когда небо раскололось, нам всем грозит одна и та же беда?

– Слишком поздно, – сказал скрелинг.

– Для чего поздно?

– Теперь ничего не изменишь. Я уже послал птицу с донесением. Магистериум прочтет о твоих расспросах, и им будет очень интересно узнать о Груммане…

– Что именно?

– То, что его ищут. Это подтверждает наши догадки. Мы догадывались, что кто-то еще знает о Пыли. Ты враг Церкви, Ли Скорсби. По плодам их узнаете их. По вопросам их разоблачите змея, гложущего их сердце…

Сова тихо ухала, судорожно расправляя и снова роняя крылья. От боли ее яркие оранжевые глаза подернулись пленкой. По снегу вокруг скрелинга расползалось алое пятно; даже в туманных сумерках Ли видел, что этот человек сейчас умрет.

– Похоже, пуля задела артерию, – сказал он. – Отпусти-ка мой рукав, я сделаю тебе перевязку.

– Нет! – воскликнул скрелинг. – Я умру с радостью! Я удостоюсь пальмовой ветви мученика! Тебе не лишить меня этой награды!

– Хочешь умереть – пожалуйста. Только скажи сначала…

Но он так и не закончил своего вопроса, потому что деймон-сова слабо вздрогнул и исчез. Душа скрелинга отлетела. Однажды Ли видел картину, на которой была изображена смерть какого-то святого. Убийцы избивали его, упавшего, дубинками, а деймон святого возносился вверх на руках херувимов, протягивающих ему пальмовую ветвь – символ мученичества. Теперь на лице скрелинга аэронавт увидел то же самое, что и на лице умирающего святого с картины, – экстаз, смешанный с желанием поскорее забыться навеки. Ли отпустил его с отвращением.

Эстер прищелкнула языком.

– Могли бы и смекнуть, что он пошлет донесение, – сказала она. – Возьми его кольцо.

– На кой черт оно мне? Мы же не воры!

– Зато отступники, хоть и не по своей воле, – сказала она. – Этот псих успел подложить нам свинью. Когда церковники узнают, что здесь случилось, нам все равно несдобровать. А пока надо использовать каждый шанс. Давай бери кольцо и спрячь его – авось пригодится.

Ли понял, что она права, и снял перстень с пальца мертвого. Вглядевшись в туман, он заметил невдалеке край обрыва, за которым зияла темная расселина в скалах, и, подкатив туда тело скрелинга, сбросил его вниз. Прежде чем оттуда донесся звук падения, прошло много времени. Ли никогда не любил насилия и терпеть не мог убивать людей, хотя раньше ему трижды приходилось это делать.

– Ладно тебе жалеть, – сказала Эстер. – Он не оставил нам выбора, да и стреляли мы по ногам. Черт побери, Ли, он сам хотел умереть. Эти парни сумасшедшие!

– Пожалуй, ты права, – сказал он и убрал револьвер.

Спустившись по тропинке, они обнаружили, что погонщик уже запряг собак в нарты и готов тронуться в путь.

– Скажи мне, Умак, – обратился Ли к своему спутнику, когда они двинулись в сторону рыбоконсервной базы, – ты когда-нибудь слышал о человеке по фамилии Грумман?