Чудесный нож

— Чёрт, это такие же люди, как я, — сказал он.

— Никакой разницы, — сказала она. — Всё равно продолжай.

— Ты веришь ему? Грамману?

— Да. Прямо спереди, Ли.

Выстрел: ещё один человек упал, и его деймон истаял, как свеча.

Затем было долгое молчание. Ли покопался в карманах и нашёл ещё несколько пуль.

Пока он перезаряжал, он почувствовал что-то, столь редкое, что его сердце чуть не остановилось — он почувствовал, как мордочка Хестер прижалась к его собственному лицу, и он ощутил её слёзы.

— Ли, это всё я виновата, — сказала она.

— Почему?

— Скраелинг. Я сказала тебе забрать кольцо. Если бы не это, мы бы не были в такой ситуации.

— Ты думаешь, я всегда делал только то, что ты мне говорила? Я взял его, потому что ведьма…

Он не закончил, потому что его нашла ещё одна пуля. В этот раз она попала ему в левую ногу, и, прежде чем он успел моргнуть, третья пуля снова чиркнула ему по голове, словно ему к черепу прижали раскалённую докрасна кочергу.

— Недолго осталось, Хестер, — прошептал он, стараясь не шевелиться.

— Ведьма, Ли! Ты сказал, ведьма! Помнишь?

Бедная Хестер, она теперь лежала, а не напряжённо прижималась к земле, как она делала всю его взрослую жизнь. И её прекрасные орехово-золотые глаза тускнели.

— Всё ещё прекрасные, — сказал он. — О, Хестер, точно, ведьма. Он дала мне…

— Именно. Цветок.

— В нагрудном кармане. Достань его, Хестер, я не могу двигаться.

Это было нелегко, но она вытянула маленький алый цветок своими сильными зубами и вложила его ему в руку. С огромным усилием он сжал кулак и сказал, — Серафина Пеккала! Помоги мне, прошу тебя…

Движение внизу: он отпустил цветок, прицелился, выстрелил. Движение прекратилось.

Хестер теряла сознание.

— Хестер, не смей уходить прежде меня, — прошептал Ли.

— Ли, я не могла бы покинуть тебя ни на секунду, — прошептала она в ответ.

— Думаешь, ведьма придёт?

— Обязательно. Надо было позвать её раньше.

— Много чего надо было сделать раньше.

— Может быть…

Ещё один треск, и в этот раз пуля ушла куда-то глубоко внутрь, в поисках сердца.

Он подумал: «Она не найдёт его там. Моё сердце — Хестер.» И он увидел что-то синее внизу по склону, и попытался направить туда ствол.

— Вон тот, — выдохнула Хестер.

Ли обнаружил, что курок очень тугой. Вообще, всё было очень тугим. Ему пришлось нажимать три раза, и лишь на третий получилось. Синяя форма покатилась вниз по склону.

Опять долгая тишина. Боль потихоньку теряла свой страх перед ним. Она была, как стая шакалов, кружащих, вынюхивающих, подходящих ближе, и он знал, что они не оставят его, пока не обглодают его до костей.

— Остался один, — пробормотала Хестер. — Он… отступает к цеппелину.

И Ли увидел его сквозь туман, единственного солдата Имперской Стражи, уползающего прочь от места, где его друзья потерпели поражение.

— Не могу стрелять в спину, — сказал Ли.

— Не умирать же с одной пулей в стволе.

Тогда он прицелился в сам цеппелин, всё ещё ревущий и пытающийся подняться со своим единственным двигателем, и, возможно, пуля была раскалена, или как раз в этот момент ветер донёс пламя от горящего леса, но газ внезапно взорвался оранжевым шаром, и оболочка и металлический каркас немного поднялись, а затем медленно и величественно опустились на землю.

И солдат, который отползал назад, как и шестеро или семеро других, единственных оставшихся в живых, не рискнувших подойти к человеку, удерживающему ущелье, были поглощены огнём, что упал на них с неба.

Ли увидел взрыв и услышал сквозь рёв, как Хестер сказала: «С ними всё, Ли».

Он сказал, или подумал: «Эти бедняги не должны были так закончить, как и мы».

Она ответила: «Мы удержали их. Мы выстояли. Мы… помогли Лире.»

Затем она прижала своё маленькое, гордое, разбитое тельце к его лицу, так тесно, как только могла, а затем они умерли.

Глава пятнадцать. Кровомох

Вперёд, сказал алетиометр. Дальше, выше.

Так что они продолжали идти. Ведьмы летали наверху, разведывая лучшие маршруты, потому что холмистый ландшафт скоро уступил место крутым скалам и ненадёжным камням, и, к тому времени, как солнце поднялось к зениту, путешественники оказались посреди высохших оврагов, обрывов и усеянных валунами долин, в которых не росло ни травинки, а единственным звуком был шелест насекомых.

Они шли вперёд, останавливаясь только для того, чтобы глотнуть воды из мехов и немного поговорить. Пантелеймон какое-то время летел над головой Лиры, но затем устал и превратился в маленького горного барана. Гордясь своими рогами, он прыгал по камням рядом с устало бредущей Лирой. Уилл угрюмо шёл вперёд, прикрывая глаза от сияющего солнца, не обращая внимания на всё усиливающуюся боль в руке, и наконец достигшего состояния, в котором движение было приятным, а неподвижность болезненной, так что он больше страдал от отдыха, чем от движения вперёд. А с того момента, когда стало ясно, что заклинание ведьм не способно исцелить его рану, он заметил, что они его побаиваются, как будто он был отмечен проклятьем, превосходящим их собственные силы.