Чудесный нож

Она подумала, не стоит ли разбудить странного мальчика, но он так крепко спал, что она решила этого не делать. Вместо этого она спустилась в кухню и попыталсь приготовить яичницу. Двадцать минут спустя она села за столик на тротуаре и с гордостью съела почерневшее, скрипящее на зубах блюдо, а Пантелеймон-воробей выклёвывал кусочки скорлупы Сзади раздались звуки и появился ещё окончательно не проснувшийся Уилл.

— Я умею готовить яичницу, — сказала она, — могу приготовить и тебе немного.

Он взглянул на её тарелку и сказал: «Нет, я съем хлопьев. В холодильнике осталось немного молока. Они не могли уйти давно, те кто здесь жили.»

Она смотрела как он насыпал хлопья в пиалужку и заливал их молоком — такого она ещё никогда не видела.

Он вынес пиалужку наружу и сказал: «Если ты не из этого мира, то где твой мир?

Как ты попала сюда?»

— По мосту. Мой отец сделал это мост, и я… перешла вслед за ним. Но он пошёл куда-то ещё. Я не знаю куда. Мне всё равно. Но когда я шла через мост, было много тумана, и я потерялась, по-моему. Я шла в тумане несколько дней, питаясь ягодами и всем, что находила. Потом туман рассеялся, и мы оказались вон на той скале.

Она показала рукой назад. Уилл посмотрел вдоль берега, мимо маяка, и увидел, что берег поднимается длинной чередой скал, пропадающей в дымке вдали.

— И мы увидели этот город, и спустились, но в городе никого не было. По крайней мере было что есть и где спать. Мы не знали что делать дальше.

— Ты уверена, что это не часть твоего мира?

— Конечно. Это не мой мир, я уверена.

Уилл вспомнил свою собственную полную уверенность в том, что трава, видимая через окно в воздухе не принадлежит его миру и кивнул.

— Значит, как минимум три мира соединены между собой, — сказал он.

— Их миллионы и миллионы, — сказала Лира. — Мне сказал другой деймон. Он был деймоном ведьмы. Никто не в силах сосчитать, сколько существует миров в одном и том же месте. И никто не мог перейти из одного в другой до того как мой отец создал этот мост.

— А как же окно, которое я нашёл?

— Не знаю. Может, миры начинают вдвигаться друг в друга.

— А почему ты ищешь пыль?

Она бесстрастно посмотрела на него: «Может быть когда-нибудь я скажу тебе» — сказала она.

— Хорошо. Но как ты собираешься её искать?

— Я собираюсь найти Мудреца, который знает о ней.

— Что, просто мудреца?

— Нет, теолога-экспериментатора, — сказала она. — В моём Оксфорде, были те, кто знали о ней. Ясно, что в твоём они тоже есть. Сначала я пойду в Джорданский колледж, потому что там самые умные Мудрецы.

— Никогда не слышал об экспериментальной теологии, — сказал он.

— Они всё знают об элементарных частицах и фундаментальных взаимодействиях, — объяснила она. — Ямтаромагнетизм и всё такое. Атомные штучки.

— Чего-магнетизм?

— Ямтаромагнетизм. От «ямтарический». Ну этот свет, — сказала она, указывая на декоративные фонари, — они ямтарические.

— У нас они называются электрическими.

— Электрический… похоже на электрум. Это типа камня, украшение, сделанное из пчелиного клея. Там ещё насекомые попадаются.

— Ты имеешь в виду янтарь, — сказал он, и они вдвоём сказали — Ямтарь.

И каждый увидел своё выражение на лице другого. Уилл долго помнил этот момент.

— Ясно, электромагнетизм, — начал он, отвернувшись. — Вроде нашей физики, эта ваша экспериментальная теология. Тебе нужны учёные, а не теологи.

— Ага, — сказала она устало, — я найду их.

Было ясное утро, солнце мирно блестело на волнах гавани, и каждый из них мог заговорить, потому что оба просто лопались от вопросов, но тут они услышали голос со стороны набережной, от садика казино.

Они оба посмотрели туда, вздрогнув. Это был детский голос, но никого видно не было.

Уилл тихо сказал Лире: «Как долго ты здесь, говоришь?»

— Три дня, может четыре — я сбилась со счёта. Я никого не видела. Здесь никого нет. Я смотрела практически всюду.

Однако кто-то был. Два ребёнка — девочка Лириного возраста и мальчик помоложе, вышли из одной из улиц, выходящих к гавани. Оба были рыжеволосые и несли корзинки. Уилла с Лирой они заметили, только подойдя метров на сто.

Пантелеймон стал из щегла мышкой и юркнул по руке Лиры ей в кармашек. Он увидел что у этих детей как и у Уилла деймонов не было.

Дети подошли поближе и сели за соседний столик.

— Вы из Цигейзы? — спросила девочка.

Уилл помотал головой.

— Из СантЭлии?

— Нет, — сказала Лира, — мы из другого места.

Девочка кивнула. Это был разумный ответ.

— Что происходит? — спросил Уилл. — Где взрослые?

Глаза девочки сузились. «А в ваш город Призраки не приходили?» — спросила она.

— Нет, — ответил Уилл. — Мы только что пришли сюда. Мы не знаем о Призраках. Как называется этот город?

— Цигейза, — подозрительно сказала девочка, — полностью Циттагейза.

— Циттагейза, — повторила Лира, — Цигейза. Почему ушли взрослые?

— Из-за Призраков, — сказала девочка устало и презрительно. — Как тебя зовут?

— Лира. А он Уилл. А тебя как?

— Анжелика. А моего брата — Паоло.

— Откуда вы пришли?