Чудесный сад

– Придумал! – с размаху хлопнул себя по лбу Алдакен. – Давай мне свой халат – прикрыть наготу, а сам, что есть прыти, беги в тростниковые заросли. Пережди там денёк-другой… Будь, что будет, – рискну головой, встречу за тебя ханских посланцев. Скажу им: «Опоздали, родимые, помер тот, за кем приехали… Три дня, как схоронили. Объелся, мол, и помер от поноса, воздавая хвалу имени хана…» Что с покойника взыщешь? Уберутся, разбойники, ни с чем… Как в пословице говорится: «Позарились на варёный курдюк, да не урвали и сырой требухи…».

– Благослови тебя аллах! Благослови тебя аллах! – лопотал хозяин. И – в одном исподнем – пропал в тростнике.

Алдар-Косе помахал ему вслед рукой:

«Поваляйся, дружок, как кабан, в грязи, покорми комаров,- такого, как ты, не жалко!..»

А сам быстро-быстро обрядился в оставленный ему халат, обмотал голову какой-то валявшейся под ногами тряпицей и, со стоном придерживая рукой щеку, заковылял навстречу отряду.

– Милости прошу, бесценные гости, в мой караван-сарай! Милости прошу!

Визирь с разгону поднял коня на дыбы перед самым его носом.

– Эй, чучело, что за чалму ты навертел на глупую башку? Тебе бы волков отпугивать от ягнят, а не держать караван-сарай. Но раз назвался хозяином, отвечай: не прячется ли у тебя человек, которого мы преследуем? Это опасный преступник, лютый враг хана. Безбородый такой, худощавый… Или он пробежал мимо?

Вместо ответа Алдар, покачиваясь, жалобно застонал:

– Ой, окаянные! Ой, изверги! Ой, душегубы! Одно горе от вас людям… В огонь бы вас всех, проклятых! Шайтану б вас под хвост!

У визиря от негодования глаза налились кровью.

– Замолчи, негодяй! Как ты смеешь оскорблять слуг хана? Не видишь, кто перед тобой? Или ты в сговоре с Алдаром-Косе?

– Виноват, владыка мой, виноват… – заныл Алдар, – помутился разум от боли… Какой ещё Алдар-Косе? Не знаю такого… Зубы! Ой, зубы меня доконали! Вконец замучили, пропади они пропадом, не дожить, видно, до утра…

– Ты не доживёшь и до ночи, если не перестанешь скулить и тянуть с ответом! – замахнулся саблей визирь. – В последний раз спрашиваю: видел или нет ты безбородого человека?

– Видел, видел, господин золотой… Но зачем злиться? От злости может высохнуть печёнка… А безбородый… Как же, как же… Был он недавно тут. Да я не пустил его на ночлег. Нет его у меня, хоть всё переворошите.

– Где же он? Где? – толкнул Алдара визирь грудью коня. – Говори скорей!

– В тростник… в болото стрельнул, дурачина! (Ох, зубы!) Да ведь там – непролазная топь, ни проезда, ни прохода… Не вздумайте искать его в потёмках. Избави бог! Пропадёте! Сами пропадёте и коней утопите!.. Переночуйте у меня – недорого возьму. По теньге с человека… (Ох, кровопийцы!) Оставайтесь до рассвета… Люди отдохнут, кони отдохнут… Перед рассветом разбужу вас… Поутру возьмёте беглеца голыми руками… Куда он денется? Как желторотого птенчика, сцапаете (ох, мучители вы бессовестные!). – И Алдар-Косе снова схватился за щёку.

– Спешиться! – приказал воинам визирь. – Этот болван, пожалуй, прав. Случается и дураку обронить дельное слово. Передохнём здесь. А хитроумный Алдар-Косе пусть помокнет ночку в болоте, – на зорьке мы обсушим его нагайками. Располагайтесь на покой! – И он швырнул «хозяину» кошелёк денег в уплату за ночлег.

Алдакен поймал кошелёк, как беркут пичугу, и кинулся раскатывать кошмы для постояльцев.

– Доброй ночи вам, дорогие гости! Крепкого сна!

Воины расседлали лошадей, привязали к коновязи, задали корму, повалились впокат на кошмы и засвистели разом в пятьдесят носов. Дольше всех ворочался на особой постели визирь. Засыпая, он строго пробормотал:

– Смотри же, хозяин, разбуди нас перед рассветом. Упустим Алдара-Косе – тебе снесу голову!..

И он тоже захрапел.

Пока постояльцы укладывались, Алдакен сидел на корточках в сторонке, охая и проклиная, не понять – то ли больные зубы, то ли ханских воинов. Но вот все угомонились.

«Первый сон крепок, – сказал про себя Алдар-Косе. – Самое время действовать…»

И сразу преобразился. Прежде всего, без шума и суеты, он разыскал среди хозяйских пожитков ножницы, которыми стригут баранов. Попробовал на палец – остры ли: ещё как остры, что твоя бритва! С этими ножницами в руке, неслышно, как тень, стал Алдакен переползать от одного спящего к другому. К кому подползёт, у того уже и гол подбородок. Первой слетела с лица пышная борода визиря, за ней и остальные… Всем своим недругам начисто бороды обкарнал. А какие это были бороды! Длинные и короткие, косматые и гладкие, густые и реденькие, седые, чёрные, рыжие!.. И до того ловко всё было обделано, что никто из воинов даже не пошевелился во сне.

Покончив с бородами, Алдар-Косе берётся за сбрую: сёдла и потники, уздечки и подпруги – всё на мелкие кусочки искромсал. Только один набор, самый дорогой, не тронул. Вскинул он его на лучшего коня, вдел ногу в стремя – и точно растаял в предутренних сумерках.

На заре продрог визирь и проснулся. Осмотрелся: уже светает.

– Хозяин! – позвал он в тревоге. – Что же ты не разбудил нас вовремя? Эй, хозяин! Куда ты подевался, образина?

Никто не откликнулся.

Визиря пробрал озноб.