Чудище, или Одна сплошная рыжая беда

— Если речь идет о ней, то нет, — ровно отозвался Богдан, чувствующий, не смотря на внешнюю отчужденность, какое-то смутное беспокойство. Что-то неприятно карябало изнутри, заставляя с каждой минутой волноваться все больше. И постепенно беспокойство переросло в самую настоящую тревогу и такую, что некоторые жесты удавалось контролировать уже с заметным трудом.

За окном давно стемнело, и с момента, как Аня оказалась в особняке Исаевых прошло всего пара часов… Но парень боялся за нее все больше и больше. Настолько, что уже был готов сам ехать туда, не дожидаясь приезда Громова, вылетевшего первым рейсом из Штатов.

И плевать на суммы и договора. Сейчас ему нестерпимо хотелось как можно скорее забрать Солнцеву оттуда, пускай даже в обход все планов, воспользовавшись банальной силой.

Останавливало только одно. Если его люди, предупрежденные о последствиях, на открытую конфронтацию не пойдут, то охрана тандема Исаев+Воронцов скорее всего начнет банально отстреливаться. В итоге начнется самая настоящая перестрелка и штурм особняка… Где-то внутри которого находится Аня.

— Ты нервничаешь, — едва молчаливый врач оказался за дверью, вдруг заметил старший Полонский с ноткой удивления. Пожалуй, за все это время он впервые увидел подобные эмоции на лице своего сына, который в любой ситуации всегда оставался невозмутимым и равнодушным.

Богдан только отмахнулся, доставая из кармана вибрирующий мобильник. Мельком взглянул на дисплей…

И в тот же момент маска холодного равнодушия разлетелась на части!

— Аня?!

***

— Анют, — негромкий, но такой знакомый голос раздался совсем рядом. Он казался таким знакомым, таким родным, таким… желанным, что я не сразу поверила в него. Произнесенное им собственное имя вполне могло оказаться глюком отчаявшегося сознания… Но мягкий, настойчивый зов повторился вновь. — Аня…

С трудом, с большим трудом я разжала ладони, открывая глаза… И не поверила в то, что увидела:

— Богдан…

Высокая фигура в черном у распахнутой дверцы машины, напряженное красивое лицо, такие непривычно взволнованные ярко-голубые глаза… и протянутая мне ладонь вместе с тихим, но уверенным приглашением:

— Иди сюда.

Слишком горячие пальцы обожгли мою руку, частично приводя в сознание. Из салона я выбиралась с трудом, дрожа на холоде и поскальзываясь на корке льда. Да и ноги уже просто не держали.

Но стоило мне только встать, как меня тут же стиснули в крепких объятиях, зарываясь лицом в волосы, а над головой послышался единственный судорожный вздох, полный нескрываемого облегчения:

— Нашлась.

— Богдан, — наконец-то начиная понимать, что мне не кажется, что он действительно здесь, я прижалась к крепкой груди, комкая непослушными пальцами мягкую ткань свитера и роняя крупные слезы, не сумев сдержать всхлипов. — Богдан…

Он здесь. Он, правда здесь!!

А меня просто сжимали в объятиях, ничего не говоря. Крепко, сильно, почти до боли и мешая дышать. Но мне было не до того — я сама старалась прижаться к нему еще крепче, так, словно от этого зависела моя жизнь, ненасытно и жадно вдыхая знакомый и неуловимо родной аромат одеколона, крепкого табака и пряной вишни…

И чувствуя, как меня начинает трясти от пережитого.

— Ань, что он с тобой сделал? — обхватив мое лицо ладонями, пальцами поглаживая щеки, напряженно и быстро спросил Богдан, вглядываясь в мои глаза. — Что?

— Ничего, — мотнула я головой, закусив нижнюю губу и снова прижалась к нему, тихо прошептав. — Он не успел.

На миг тело парня окаменело… Но только на миг. А потом меня обняли так, что едва не хрустнули все кости разом.

И я поняла — он боялся. Он действительно за меня боялся. Волновался, переживал, сходил с ума, не находя себя места, но как всегда пытался держать себя в руках…

И не мог. Срывался. Наверное, впервые в своей жизни.

И сейчас, прижимаясь к нему в поисках тепла и защиты, чувствуя, как отступает на задний план всё то, что было раньше, упиваясь его запахом и его присутствием рядом, я наконец-то поняла.

Я люблю его. Господи, как же я его люблю…

— Как ты здесь оказалась? — отстранившись, блондин надел на меня свою куртку, застегнул и снова обхватил мое лицо ладонями. — Сбежала?

— Да, — шмыгнула я носом… И опять полезла обниматься. Замерла, уткнувшись в мягкий свитер носом, почувствовала, как меня заключили в кольцо сильных и надежных рук, и попыталась объяснить, путаясь в словах. — Я не смогла. Отец, Исаев, они… Не хочу…

— Тш-ш-ш, — тихо прошептали мне на ухо, слегка укачивая в своих руках и гладя по голове. — Я знаю, Анют. Они больше тебя не тронут, обещаю.

И я верила. Кивала, роняла слезы, прижималась к нему, крепко обнимая за талию, и верила…

— Богдан, надо уходить, — послышался вдруг мужской голос, вроде бы и знакомый, но я все равно вздрогнула. — Ее наверняка ищут.

— Это Никита, — успокаивающе сжав мои плечи, пояснил блондин и, наклонившись, подхватил меня на руки. — Он видел, как тебя увез Воронцов. Ты настояла, чтобы забрали машину?

— Да, — снова шмыгнула я, пряча лицо на его груди, чувствуя, как он надежно прижимает меня к себе, аккуратно переходя скользкую дорогу. — Я не могла ее оставить.