Чудище, или Одна сплошная рыжая беда

— Что это означает? — вроде бы спокойно спросил парень, и я вдруг поняла, как на самом деле ему важно это знать.

— С какой стороны у меня сердце, Дан? — подняв голову, просто спросила я. А он замер, внимательно всматриваясь в мои глаза… И все понял.

— Так вот почему ты избегала больниц, — просто усмехнулся он, снова притягивая мою голову к своей груди. Его пальцы скользнули на затылок в мои волосы, слегка поглаживая и успокаивая одновременно.

— Именно. Зеркальное расположение органов встречается у одного человека из десяти тысяч и часто влечет за собой врожденный порок сердца, — хмыкнула я. — Отца это испугало. Он еще не владел огромным состоянием и не мог себе позволить вылечить или просто содержать больного ребенка. А вот маму это не остановило. Я все-таки родилась и, вопреки всему, абсолютно здоровой. И мама, опасаясь, что он все-таки когда-нибудь образумится, тщательно исправляла все медицинские записи, и к врачам я почти никогда не ходила. Если бы почти перед самими экзаменами я не попала в больницу с аппендицитом, отец бы меня никогда не нашел. Но меня увезли с приступом прямо из школы, а Кирилл приехал только на следующий день. Кто-то успел проболтаться.

— И он приехал, — я чувствовала, как напрягся Богдан, не смотря на то, что его голос звучал ровно.

— Да, — тихо вздохнула я, невольно сжимаясь при неприятных воспоминаниях. — Я видела его фотографию, я узнала его сразу… И послала. Далеко и надолго. Где он был, когда он был мне так нужен? Когда мама умирала в больнице, а я сидела на крыше, собираясь оттуда спрыгнуть? Если бы я не нашла там Кирилла, если бы не он, я бы…

И договорить я уже не смогла, снова чувствуя предательские слезы.

И успокоиться я смогла не скоро. Да и не успокоилась бы, будь на месте Богдана кто-нибудь другой.

— Это Кир уговорил меня тогда, — едва успокоившись, пояснила я, рассеяно перебирая узелки на концах пледа. Я сидела, сложив ноги по-турецки, а Богдан устроился за моей спиной, вытянув одну ногу, согнув другую и привычно положив подбородок на мое плечо. — Он не просил ему верить, он не просил с ним мириться. Он просто попросил его выслушать. Не скоро, но я согласилась. Непутевый родитель, казалось, полностью осознал свою вину, раскаялся и на протяжении года пытался всеми способами наладить отношения. Он благодарил Кирилла за то, что тот присматривал за мной, предлагал ему деньги… Естественно, Громов отказался. Он даже отказался воспользоваться связями отца. Да они бы и не пригодились — один из его друзей сам заметил Кирилла и предложил поработать у него. Кир не давал своего согласия, не хотел оставлять меня одну, но грех было упускать такую возможность. И я согласилась на предложение отца. Он и раньше намекал официально заявить всем обо мне, но мне не хотелось влезать в его жизнь настолько. Но в итоге… В итоге мы продали мамину квартиру, переехали в Москву и все узнали, что у Воронцова есть дочь. Кир уехал поднимать свою фирму еще выше, а я, как казалось, получила, что хотела. Дом, отца и хороший колледж с углубленным изучением языка. Со старой жизнью пришлось распрощаться. Меня перекрасили в блондинку, сделав почти неузнаваемой, сменили имя, документы… пытались и машину сменить, но я уперлась.

— Тогда вы сделали ее с Кириллом? — тихо спросил Богдан, заправляя прядь волос за мое ухо. Я просто кивнула, роняя слезы. Думать о том, что случилось, было невыносимо больно…

Как и том, что помимо моего малыша, в этой глупой аварии скорее всего погиб человек. Спрашивать об этом я просто боялась. Я ведь даже не помнила сейчас, что потом случилось. Помню саму аварию, взрыв и непрекращающаяся истерику. А потом сознание в какой-то момент померкло.