Чудище, или Одна сплошная рыжая беда

— Поспишь тут. Ну, показывай, что тебя настолько рассмешило.

Я, молча давясь смехом, протянула ему лист, нахально очерненный буквами и честно выплюнутый придирчивой оргтехникой. Зевнув еще раз и взъерошив пепельные волосы, Полонский вчитался в краткий текст…

И поднял на меня вытянувшееся от удивления лицо. Таки ура, ребятки, вакансия «всея невозмутимость» вновь становится открытой, занимай скорей, кто там ее хотел!

Нет, серьезно, таких круглых глаз я у него еще не имела счастья лицезреть! А уж когда он медленно переспросил, у него так красноречиво голос дрогнул…

— Великий одноглазый… змей?

— Он самый, единственный и неповторимый! — прыснув, я ткнулась моськой в раскрытый ноутбук. — Нет, ну с кем приходится работать…

— Фриков в современной жизни всегда хватало, — усмехнулся Полонский и, разжившись кружкой кофе, вернулся на край моего стола. — Но тебя к ним просто тянет!

— Скорее уж их ко мне, — фыркнула я, все-таки закуривая. Стряхнула пепел, поправила наушник в левом ушке, оглянулась на стеклянную перегородку, за которой сверкали неоновые вспышки над танцполом, и поинтересовалась у сонного парня. — Богдан, а ты чего домой не едешь? Тебе ж спички в глаза вставлять можно. Или веки скотчем клеить.

— А ты домой как завтра добираться будешь? — иронично вскинул брови парень, приближая к губам кружку с крепким черным кофе.

Я задумчиво потерла нос. Ну да, меня ж на смену в клуб он сам доставил. Лично! И мало того, что лапку мою обработал, перебинтовал, до своей машины доволок (уже всю целую меня, а не только одну ногу), не смотря на все мои сопротивления… И тут остался бдить. Мотивируя, чтоб я опять никуда от всей души не вляпалась.

Но, собственно, а куда я влезть-то в «Максимусе» умудрюсь?

Я вон даже кеды скинула, сижу, пальчиками коврик ковыряю. На обходе клуба Олежка сегодня летает, парни его тоже при параде, гневливое начальство в бильярдной отдыхает, а я веселым, бодрым козликом скакать по приюту «веселья и мохито» отнюдь не собираюсь.

Не без мозгов же. Нет, я, конечно, могу и погеройствовать, благо нога успешно подживает и уже не болит. Но на кой провиденье гневить?

Но вот не слушают меня и всё тут. Не верят благородному порыву!

И вот не знаю даже, обидеться на такое недоверие, аль наоборот, влюбиться по самую макушку…

— А соседушка мне на кой? — фыркнув, затушила окурок и отодвину пепельницу подальше, — Разберу завалы клубной почты, посмотрю заявки, составлю грандиозные планы на месяцок-другой, сайт в порядок приведу. Обещаю вести себя тихо-тихо, как мышка под веником! И даже поспать перед второй работой.

— Меня терзают смутные сомнения… — насмешливо протянул Богдан, глядя на меня поверх чашки. — Тем более о мойке речи не было.

— Не обсуждается, — вот тут я активно пошла на попятную. — Торжественно клянусь сидеть на попе ровно, по боксу не бегать, за работягами с ножовкой не гоняться. Но на работу я всё равно пойду!

— Как будто я не знаю, — невозмутимо улыбнулся Полонский.

У меня аж весь запал как-то сразу пропал. Ну вот не пакость ли он, а?

— Какой ты, однако, понимающий, — невольно насупилась моя обиженная светлость, откидываясь на спинку офисного кресла. — Творите, что хотите, но только под моим внимательным и жутким руководством?

— Почему сразу жутким? — насмешливо откликнулся парень. — А, ну да, ну да. Сижу, кое-кому трудиться не даю и нагло совестью работаю?

— Ясновидящий, — восхищенно протянула я, округляя глаза. — И как ты догадался?

— Ань, я просто хорошо тебя знаю, — улыбаясь, заметил Богдан, покачивая в руке кружку и глядя на напиток. — На работу ты пойдешь всегда и в любом состоянии. Или я не прав?

— Так точно, шеф! — приложила я два пальца к виску, отдавая честь. Гм, хорошо хоть не девичью! И еще раз поинтересовалась. — А может все-таки до дому, а? А то заснешь где-нибудь здесь в процессе пристального бдения.

— Нет, спасибо, — как-то странно усмехнулся Полонский, не глядя на меня.

И тут-то попа почуяла подвох…

— Что-то случилось, да? — осторожно спросила, давя в зародыше желание встать и устроиться с ним рядом на столе. Ну, так, присесть, болтая ножками, за ручку взять, да вдохновеньем поделиться… Идея, в целом, не плоха, но кажется вдруг мне, что ничего из этого не выйдет.

Двойное тьфу на почтового поэта. Я ж теперь пару дней изъясняться буду в рифму или ломаной поэзией! Ладно, хоть не басней и на том спасибо.

Богдан усмехнулся. Зло как-то. И снова не глядя на меня, но по моей спине полк активно марширующих мурашек торопливо проскакал.

— Я, конечно, понимаю, что сейчас большую глупость ляпну, — неуверенно произнесла, забираясь с ногами на кресло, подтягивая коленки к груди. И на выдохе тихо закончила. — Но, может, я могу как-то помочь?

Рука Полонского замерла, не донеся чашку до губ. А взгляд стал какой-то странный. Но на пару секунд так, не больше. Поставив емкость обратно на блюдце, парень мягко улыбнулся:

— А ты уже мне помогаешь.

Я почесала нос. Подумала… и как-то сразу догадалась.

— А, так ты тут не мой покой обеспечиваешь, а невозмутимо от кого-то прятаться изволишь!