Чудо-чадо и чудовище

Благодаря шустрой девушке за прилавком, по виду школьнице–старшекласснице, подрабатывающей на каникулах, очередь из ребятни двигается быстро.

– Вот этот воздушный шарик, пожалуйста, – Веня указывает на синий шарик и протягивает девушке купюру, та отсчитывает ему сдачу, а потом отвязывает синий шарик и отдает мужчине. Улыбается ему во все тридцать два, желает ему и нам с Мариной приятного отдыха. Я отвечаю ей улыбкой – нравятся позитивные люди.

– Держи, Марина, это тебе, – шарик весело скачет в Вениной протянутой руке.

– Я вообще–то хотела желтый.

– Мариш, – вступаюсь в защиту шарика, – синий тоже красивый. Смотри, какие у него глазки улыбчивые.

Марина берет  в руки серебристую ниточку, не успевает прихватить крепко ее пальчиками, как ниточка выскальзывает, и шарик беспрепятственно взмывает вверх, махнув серебристой лентой, как мышка хвостиком.

– Ой. Я нечаянно, – раздается снизу. Опускаю глаза. Маришка спрятала руки за спину и невинно таращит на меня глазки. И я ей верю! Нечаянно выпустила ленточку.

– Ну вот, улетел, – с сожалением восклицает девушка–продавец. – Дать вам другой?

– Давайте.

Веня поворачивается снова к прилавку. За ним в очередь становятся мальчики лет десяти. Шумят, галдят, выбирают попрыгунчики в коробке.

– Желтый, пожалуйста, – повторяет процедуру с покупкой Вениамин. Вежливо приподнимает уголки губ в ответ на улыбку продавца.

На этот раз он выбирает желтый шар с красной ленточкой и не отпускает, пока не убедился, что Марина надежно взяла шарик.

– Возьмите сдачу, пожалуйста, – отвлекает нас девушка. – Ой, – и смотрит нам за спину, округлив глаза, – и этот улетел...

Мы с Веней синхронно оборачиваемся.

Желтый шарик летит над нами, пробираясь между ветками тополей, привлекая внимание других посетителей парка. Пацаны присвистывают, со смехом комментируют. Малыши показывают пальцем в небо, куда, преодолев препятствия, взмыл желтый шарик. Он уменьшается на глазах, пытаясь догнать своего побратима – синюю точку.

– Ты специально, да? – чуть ли не скрипит зубами Вениамин. А у него действительно шевелится кончик носа, когда он разговаривает. Это, между прочим, некрасиво. И как я раньше не замечала?

– Он сам вырвался, – оправдывается моя кнопка.

– Венечка, а давай ты мне купишь шарик. Вот этот – оранжевый, да? – отвлекаю жениха от раздраженного сканирования прожигающим взглядом моей дочери, с вызовом уставившейся на Веню.

Молча Вениамин отдает деньги девушке, пришибленным воробышком замершей по ту сторону прилавка. Сам, сжав и без того тонкие губы практически в ниточку и возможно внутренне костеря последними словами моего ребенка, этот интеллигентный с виду молодой мужчина отвязывает оранжевый шарик от баллона и сует мне в руки.

И мне так не нравится эта ситуация и сам Веник, что злится на моего солнечного ребенка и не идет на компромисс, что я, не раздумывая, глядя прямо в глаза жениху, разжимаю пальцы. Длинная ленточка какое–то время еще скользит промеж пальцев, шарик, получив свободу, взмывает в небо под радостное улюлюкание стоящих рядом пацанов.

– Упс, – хлопаю ресницами на пышущего огнем дракона Вениамина, а потом смотрю на дочь и задорно ей подмигиваю, отчего она заливается смехом.

– А давай еще! – прыгает Маринка на месте от радости. Кажется, больше всего ей понравилось, что мы поиздевались над Веником, который сейчас стоит посреди людного парка красный как вареный рак.

– Лена! – строго зовет меня Вениамин, призывая к порядку и серьезности.

– Ну прости, милый, он сам улетел. Вернуться не обещал, увы, – широко улыбаюсь ему в надежде растопить эту ледяную бездушную глыбу, который сам, по–моему, никогда не был ребенком или у него просто не было детства.

– Нам пора!

– Нет! Еще, еще хочу! – артачится моя кулема, уже нисколько не тушуясь недовольного взгляда Вениамина.

– Я куплю, – берусь за сумочку.

– Я сам.

Веня, не глядя, швыряет на прилавок деньги и отвязывает первый попавшийся воздушный шар. Им оказывается серебристый шарик с золотыми звездами, на белой ленточке.  

Вениамин присаживается на корточки перед девочкой.

– Давай руку, – строго говорит ей.

Сам тянет Марину за руку и привязывает шарик к ее запястью, затягивая узелки, чтобы она не смогла развязать. Движения резкие. Вениамин психует.

– Довольна?

– Этот шарик некрасивый! – заявляет Маришка, надувая губы.

Она чувствует злость Вени и мгновенно обрастает колючками. Дергает рукой, прячет ее за спину. Привязанный  шарик радостно скачет над ее головой.

– Другого не будет, – отрезает Вениамин, поднимается с корточек. – Идем? – обращается ко мне.

Его взгляд такой жесткий, что улыбаться ему в ответ больше не хочется. И вообще больше ничего не хочется  – ни этой прогулки, ни ночи с Веней, ни самого Вени в моей жизни. Я всеми силами борюсь с собой, чтобы не послать его к черту прямо здесь: громко и от души. Впервые жалею, что слишком воспитана для скандала на людях.

А он еще и губы поджал снова – недоволен. Некрасив и неприятен.

Закрываю собой Маринку. Еще не хватает негативных флюидов на мою девочку, что лавиной исходят от Веника. Нет уж.