Чудо-чадо и чудовище

– Дорогой, можно тебя на минуточку? Мариш, постой тут, пожалуйста, мы сейчас.

Беру Веню за руку, отвожу на пару шагов в сторону. Боковым зрением слежу за красно–белым пятном – Маришкой.

– Веня, я не понимаю, почему ты злишься. Марина еще ребенок, а дети любят шалить. Я прошу тебя, будь с ней поласковей, дружелюбнее.

– Она невоспитанный ребенок, а ты ей потакаешь, – выговаривает мне мужчина и снова поджимает и без того тонкие губы.

– Она нормальная! – вскипаю. – Это не бездушная кукла. Она чувствует и понимает отношение к себе взрослых, как и все дети. Если ты хочешь понравиться моей дочери, пожалуйста, будь лояльнее и прояви хоть чуточку понимания.

Вениамин смотрит в одну точку, хмурит брови.

– Вень, – беру его за локоть, заглядываю в глаза. – Вспомни себя в ее возрасте. Ты же не роботом родился, – глуша растущее в груди раздражение, растягиваю губы в искусственной улыбке. – Ве–ня, – переступая себя, заигрываю с ним, – не будь букой, тебе не идет.

Уголки губ дергаются – вроде оттаял.

– Купим сахарную вату? –  предлагаю ему. Надо же закончить этот выходной хоть на одной позитивной ноте.

– Хорошо, – сдается, – пойдемте за сахарной ватой.

– А–а–а! – кричит кто–то.

Сердце замирает, а потом рушится в пропасть, потому что в истошном крике я узнаю голос дочери. Я же только на пару секунд упустила ее из вида!

Резко оборачиваюсь и только успеваю заметить, как дочь, взмахивая руками с привязанным шариком, летит на зеленый газон, зажатая чьими–то мужскими руками, и падает на мягкую подушку из чужого тела.

Смотрю влево–вправо и вижу удаляющуюся фигуру подростка на  самокате.

"Он чуть не сбил Маринку!" – больно колет в груди догадка.

Только кто же спас мою дочь? Забыв про Веню, я бегу к дочери, которая уже хохочет, поднявшись со "спасательной подушки", и протягивает руку мужчине, как будто силенок хватит поднять его с земли. Я узнаю в нем…

Неожиданно.

– Здравствуйте, Дмитрий.

Останавливаюсь, опешив, в двух шагах от дочки и Дмитрия.

– Здравствуйте, Елена, – сухо бросает Маринкин спаситель, поднимаясь с земли. Смотрит прямо мне в глаза, будто заморозить хочет. – Что же вы за дочкой не следите? Дела сердечные важнее?

А вот это обидно.

 

13. Два петуха

– Елена –

– Дим Димыч! Ты же в командировке! – Маринка пищит от радости и глаз не сводит с Дмитрия. 

– Командировка внезапно отменилась. Не ударилась?

Он крутит девочку за руку в разные стороны, осматривает на предмет повреждений.

– Нисколечки, – дочка позволяет себя крутить и, по–моему, делает это с удовольствием.

Дмитрий принципиально не смотрит в нашу с Веней сторону.  Я же таращу на него глаза, не веря тому, что вижу его здесь, в парке. Вспыхнувшая было обида на слова о сердечных делах пропала без следа. Дима прав – увлеклась я уговорами Веника, забыла о дочери. Повезло, что все обошлось.

– А как ты здесь оказался? – Марина тоже удивлена появлению Дмитрия.

– Ты же сама меня пригласила, помнишь?

– Ага! – и рот до ушей.

Дима присаживается на корточки перед Мариной.

– Что это у тебя? – дергает за веревочку шарик, привязанный к руке девочки.

На его бело–голубой футболке, что плотно обтянула широкую спину и плечи, после падения на землю остались листики и веточки. Надо бы отряхнуть, но как, если рядом Веня?

– Шарик.

– А почему он на привязи?

– Чтобы не улетел.

– Это же воздушный шарик. Он должен летать в воздухе. Отпустим?

Маришка обалдело кивает головой:

– Да!

Дмитрий отвязывает шарик и отдает веревочку девочке. Она кидает победный взгляд на бледного Веника и показательно разжимает пальчики.

– Ура–а! – громко визжит малая, задрав голову в небо и подпрыгивая на месте.

Я тоже смотрю вверх. Сердце колотится с сумасшедшей скоростью, мысли сумбурные и  все они... ликующие! Я рада Дмитрию не меньше Марины, а то и больше.

– Кто это? – шипит рядом Вениамин.

– Знакомый моей дочери, – отвечаю ему, не спуская глаз с уменьшающейся с каждой секундой серой точки.

– Какие–то странные великовозрастные у нее знакомые.

Его слышит Маришка.

– Это. Мое. Чудовище. – Дочь чеканит знакомую фразу, один в один повторяя интонацию как в садике перед подружкой, и берет Дмитрия за руку, демонстрируя всем свою собственность. – И он тебя съест, – добавляет угрожающим голосом.

– И не подавится, – добавляет чудовище, с вызовом глядя на моего спутника, у которого, по–моему, сейчас пар пойдет из ушей, такой он злющий от представшего перед его глазами спектакля.

– Да! Да! Дим Димыч, съешь Веника! – Марина радостно прыгает на пяточках.

– Я что попало не ем, – искренне признается тот, а девочка хихикает.

Я тоже прыскаю. Дима с Мариной жгут.

– Дмитрий, – Дим Димыч протягивает свободную руку Вене для знакомства.

Ни один мускул на лице не дергается, аж смотреть приятно. А вот Веня явно проигрывает. Заметно нервничает, собственнически притягивает меня к себе за талию. Чувствую пальцы, что как щупальца морского гада подрагивают и скользят по тонкой ткани платья.

Дмитрий едва заметно дергает уголком губ, коротко проследив за этим вроде бы невинным жестом моего жениха. Едва сдерживаюсь, чтобы не скинуть руку Вени с себя, отойти на шаг в сторону.