Чудо - из чудес

            — Очень, — отозвался тот. — Но ради такого дела… Простите за каламбур — оставляю все свои дела!

            И тут же попросил назвать адрес, куда ему выезжать, чтобы не опоздать…

            — Ну тогда у нас еще двадцать минут, — командным голосом подытожил отец Иоанникий и робко попросил:. — Дайте же мне, наконец, хоть поглядеть на своего племянника! Тезку нашего приснопамятного отца Тихона…

            Тиша сразу признал его за своего.

            Так и потянулся к нему ручонками.

            Отец Иоанникий, как некое бесценное сокровище, взял его на руки, немного подержал.

            Сказал, что успеет еще надержаться во время таинства.

            Да и потом.

            А сейчас пора собираться.

            Зоя умело приготовила малыша в дорогу.

            Стас заботливо помог Лене одеться.

            И на том самом «Лексусе», который Стас с Леной подарили Ване, несмотря на все московские пробки, они относительно быстро добрались до места.

10

С Леной творилось что-то странное…

            Крещение в храме монастырского подворья прошло так, как оно совершалось миллионы и миллионы раз над нашими предками — после того, как Русь крестилась в водах седого Днепра…

            Отец Иоанникий все делал с необычайным тщанием.

            Не спеша.

            Каждое слово, каждое действие строго по совсем еще новенькой книге — требнику.

            Монашеский хор пел тоже старательно.

            Словом, все прошло, как нельзя лучше.

            Небольшая заминка произошла только перед началом таинства.

            Сначала из-за московских пробок немного опоздал, по старинке решивший, что быстрей доберется на такси Владимир Всеволодович.

            Потом Зоя что-то шепнула отце Иоанникию, показывая на свою одежду — хотя на ней были длинная юбка и строгая кофта.

            Но тот успокоил ее.

            Как удалось расслышать Лене, словами, что дело спасения монаха или монахини не столько в облачении, сколько в том, чтобы быть им на деле, в душе.

            И когда писали записки о здравии, где первым упоминался младенец Тихон, Стас тоже обратил внимание на имена восприемников

            Владимир Всеволодович был записан правильно.

            А вместо Зои почему-то — стояла…

            Евфросиния.

            Он заметил, что перед именем есть написанное мелким почерком слово.

            Вгляделся внимательней и прочитал:

            «Монахиня».

            Вот это да!

            Стас хотел тут же поделиться этой новостью с Леной, вместе с которой, как это и положено они стояли далеко позади отца Иоанникия, Тиши и его восприемников от купели.

            Но с ней творилось что-то странное.

            Непонятное…

            Она пристально всматривалась куда-то впереди себя — и то ли ужасалась, то ли восторгалась чему-то…

            Если не сообщить новость про Зою, то  тогда бы спросить у нее, в чем дело!

            Но Стас вовремя прикусил язык.

            В храме ведь не то, что говорить — думать о постороннем неблагочестиво для истинно верующего человека!

            Ибо здесь совершается самое великое, что только может быть на Земле — Божественная Литургия и приносится бескровная Жертва.

            Пусть сейчас не Литургия, когда вообще во время на некоторых моментах, например, при чтении Евангелии, пении Херувимской песни и когда совершается Евхаристический канон — дышать и то страшно!

            Но все равно — совершается таинство.

            И в храме невидимо присутствует Сам Господь, Пресвятая Богородица, шестокрылатые Херувимы и пламенные Серафимы, которые не смеют даже взглянуть на Бога, а также сонмы ангелов и целые соборы святых.

            Мы, за редчайшими исключениями, когда Господь для укрепления в вере человека и для назидания других показывает, что на самом деле происходит в храме, ничего этого не видим…

            Но это ведь не означает того, что всего этого нет!

            «Вон, Ленка, — покосился на уже искавшую с разочарованным видом по сторонам что-то жену Стас, — не видит сейчас как трижды окунает в купель их сына ее брат-иеромонах.

            Но ведь все это же — есть!

            И все дело в том, что все мы тоже слепы.

            Только — духовно!»

            После окончания крещения и всего, что положено после него — воцерковления новокрещенного, то есть внесения его в алтарь, чтение матери молитв сорокового дня и причащения нового члена Церкви Святых Таин Тела и Крови Христа и Бога нашего — отец Иоанникий — ох, как трудно было Стасу с Леной на первых порах не назвать его Ваней! — встал с крестом в руках перед всеми, кто был в храме.

            И сказал, обращаясь к мирно посапывающему Тише:

            — С днем рождения!

            — Ваня… отец Иоанникий, Тише уже скоро полгода! — шепотом напомнила Лена.

            Но иеромонах и глазом не повел в ее сторону.