Чудо хождения по водам

Странно было бы не встревожиться. Ну, ладно, младенческолицый. Но еще и неизвестно откуда взявшийся незнакомец, всем своим обликом заявляющий хозяйское право топтаться здесь, – благоухание серного дымка неприятности было явным.

В. не успел ответить жене; младенческолицый, обернувшийся майором, опередил его, поспешно выступив вперед, как если бы В. в чем-то провинился перед женой и вот он прикрывал его, принимая удар на себя:

– Есть необходимость поговорить, – сказал он все с той же своей новой, ничуть не стеснительной улыбкой. – Нам втроем, – повел он руками, указывая на В. и своего старшего по званию товарища. – Где это будет удобней сделать? – воззрился он на В.

В. опять не успел ничего сказать, но теперь его опередила жена.

– Простите, а что такое? Вы кто? – посмотрела она на того из аббревиатуры, который был подполковником.

– Просветили бы половину, – адресуясь к В., с укоризной проронил подполковник.

В. всего передернуло. Ох, и не хотелось ему спускать жену с небес на землю, ох, и жалко ему было ее, ох, до чего жалко, нестерпимо. А ведь надо было сказать, куда ж деться.

– Это из… – назвал он организацию, к которой принадлежали их гости, ее полным трехсловным именем. – Оба. Тоже, – легким движением руки указал он на обернувшегося майором.

Младенческолицему не понравилось, как выразился о нем В.

– Полегче на поворотах, дружище, – сказал он. И лицо его, утратив улыбку, вновь стало пасмурно-суровым. – Кто на поворотах не сбрасывает скорость, тот что? Вот именно!

Жена смотрела на В. таким взглядом – и не знай он ее, понял бы, что за силы вышел удар.

– Так где бы нам удобней? – напомнил подполковник уже прозвучавший вопрос. – Так, чтобы непринужденно, без помех. В комнате, где вы сидели, нормально? – глянул он на своего младшего товарища.

– Нормально, – засвидетельствовал младенческолицый.

– Вот и проследуем туда, – хозяйским движением руки направил подполковник В. – А вы, – удостоил он теперь вниманием и жену В., – побудьте там, где удобно вам. Не беспокойтесь за мужа, мы не кусаемся. – На этих словах лицо его, как до того младенческолицего, овеяло улыбкой, и была она копией улыбки младенческолицего: та же залихватская нахальность и заносчивость. Надо сказать, лицо у него больше соответствовало представлениям о той службе, к которой они с его младшим товарищем по званию принадлежали: острые шильчатые глаза, сжимающиеся в суровую нитку губы и сизые щеки, которые, сколько ни скобли, все такими и останутся. Хотя, в общем, тоже: на улице встретишь – не подумаешь, какое удостоверение в кармане, таксист таксистом.

– Побудь на кухне. Займись пока посудой. – В. вложил в интонацию все доступное ему актерское мастерство, чтобы жена впитала ее успокаивающим бальзамом.

Младенческолицый, впрочем, тут же все испортил.

– Да-да, на кухню, и закройте дверь, чтобы вы нам оттуда никакими звуками не мешали, – помахал он рукой, словно отгонял от себя муху.

В комнате, только вошли, сизощекий тотчас занял кресло, забросил ногу на ногу, располагаясь со всем удобством, и, побарабанивая пальцами по подлокотникам, принялся ждать, когда найдут свои места В. с младенческолицым. Поглядывая при этом из глубины своего комфорта на них с недовольным изумлением. Что вы телитесь, лично я, видите, уже готов, говорил его взгляд. Второе кресло из-за разложенного стола, чтобы разместились все гости, было заткнуто в угол, к нему и не подойти, и В. не оставалось ничего другого как сесть на стул. Единственно что он выбрал стул как можно дальше от кресла, которое занял сизощекий. Младенческолицый, правда, ступивший в комнату последним и тщательно проверивший, насколько надежно соединяется с косяком дверь, опять все испортил, сорвав план В. быть при разговоре насколько возможно удаленней от них: сев, оказался от В., можно сказать, на расстоянии вытянутой руки. Он сел – и сизощекий, перестав играть пальцами по подлокотникам, выдал с насмешливостью, обращаясь к В.:

– Ну так поведайте, как вы дошли до жизни такой?

– Я? До жизни? Какой? – В. и понял сизощекого, и не понял. При чем здесь было “дошел”?

– Ладно дурака-то валять! – незамедлительно вмешался в их словопрение младенческолицый. Надо же, каким он словоохотливым оказался, совсем другой человек, чем сидел здесь в качестве довеска к другу школьной поры. – А то непонятно! Давайте колитесь, что вы сами о себе думаете, с чего это вдруг вы по воде как посуху? Другие – нет, а вы вот – пожалуйста. Давайте, давайте, не запираясь! Все, потаились, хватит. Больше не выйдет!

– Да как я таюсь? – искренне удивился В.

– Хорошо, допустим, что не таитесь, – вновь вступил в разговор сизощекий. – Но речь вот о чем. – Насмешливость из его голоса ушла, теперь это был голос самой неумолимой державности, губы, когда сжимались, превращались в такую суровую нить, казалось, ею можно, если попробовать, резать железо – как автогеном. – Общество взбудоражено, общество имеет право задавать вопросы и получить ответы на них. С какой стати вы вдруг такое выделывать стали? Что за секрет?

В. развел руками. Пожал плечами.