Чудо любви. Истории о Ним Кароли Бабе

Осознание того, что кто-то имеет доступ в тайные уголки твоего ума, приводит в замешательство. Это вызывает такой тип близости, который не имеет аналогов в большинстве наших человеческих отношений. Те из нас, кто особо близок с кем-либо, часто ощущают, что этот человек чувствует. При этом он или она может предполагать, что мы способны угадать, что у него или у неё на уме. Но есть такое множество мелких, крошечных мыслей, и многие из них подвергаются цензуре почти в ту оке секунду, как они возникают в уме, поскольку они являются либо социально неприемлемыми, либо неприемлемыми для нас самих, поскольку не соответствуют нашему сознательному представлению о самих себе. Осознание того, что кто- то имеет доступ и к этим мыслям, немедленно ставит вас в крайне невыгодное положение, вызывая ощущение, что оппонент раскрыл ваш шифр. Вы чувствуете себя таким уязвимым. Но, конечно, это вызывает и невероятное изумление, когда вы встречаете другое сознание на таком интимном уровне. А с Махараджи к этому добавлялось ещё и качество ничем не обусловленной любви, как будто он говорил вам: «Я знаю о тебе всё, и я люблю тебя».

Самое бесценное, что было в Махараджи, невозможно описать в историях — как, например, массирование его ног. Если во время массажа у меня появлялась какая-нибудь посторонняя мысль, он отводил мою руку в сторону, а затем, когда я вновь концентрировал мой ум, он клал мою руку обратно. Такими тонкими методами он учил меня.

Впервые моя жена встретила Махараджи в толпе людей у гостиницы «Индия». Махараджи не говорил с ней, и в какой-то момент она подумала, что нужно идти домой и приготовить мне чай, что она делала ежедневно в это время. Махараджи в это время раздавал сладости, внезапно он повернулся к ней и сказал:

— А теперь иди домой. Твой муж ждёт свой чай.

*

Когда я впервые увидел его, у него была только что выбритая голова, и я подумал, как бы мне хотелось поцеловать его прямо в макушку. И вскоре после этого, во время одного даршана, он отвёл меня в свою комнату. Хихикая и смеясь, он наклонился так, что макушка его головы оказалась прямо передо мной. Мне ничего не оставалось делать, как поцеловать её, и в тот момент я понял, что моё желание было исполнено.

*

Я всегда мысленно разговаривал с Махараджи. Когда он приводил кого-нибудь в смущение, я думал: «О, Махараджи, не делай этого». И.тогда он смотрел на меня и отвечал, так что я знал, что он меня слышит.

*

Однажды, когда я сидел возле тукета, ожидая, когда он выйдет и даст даршан, мне в голову пришла мысль, что мне хотелось бы, чтобы моё сердце билось в том же ритме, что и сердце Махараджи. Как только я об этом подумал, изнутри послышался шум, хлопанье дверей и внезапно на крыльцо выскочил Махараджи. Он быстро занял своё место на тукете, сев прямо передо мной; его грудь была всего в шести дюймах от меня. Я ощущал биение своего сердца и некоторое время осознавал, что моё сердце бьётся в такт его сердцу. Хотя Махараджи был тогда очень оживлён и разговаривал со множеством людей, его тело оставалось повёрнутым ко мне. Затем мой ум начал блуждать — и Махараджи тут же передвинулся лицом в другую сторону. Я был потрясён, и в голове у меня промелькнула мысль: «Махараджи, если это действительно произошло, посмотри на меня». Быстро, подобно молнии, он взглянул мне прямо в глаза, а затем вновь отвернулся. Больше он на меня не смотрел до самого конца даршана.

Махараджи так тонко играл с моими желаниями. Я мог заметить яблоко на его скамейке ещё до того, как он приходил на даршан. И я думал о том, как давно я не ел яблок и как мне хочется съесть это яблоко. Затем появлялся Махараджи и, казалось, что он считал своим долгом бросить мне именно то яблоко, которое я хотел. Но, конечно, он бросал фрукты и другим преданным, поэтому нельзя было быть точно уверенным. Я всегда просто думал: «Как всё-таки это интересно!»

*