Чудо с ушами, или Успокоительное для дракона

Все они стояли в одинаковой позе, все, кроме первого, были одеты в парадные военные мундиры разных эпох, без знаков отличия. Только на Лионриене не было мундира, на портрете без лошади он был в старинном парадном камзоле – я видела такие в мамином учебнике по истории.

– Мои бескрылые сыновья, твои старшие братья, – объяснил лорд Корбед. – Почти никого из них уже нет в живых.

– Это же Лэндориер! – опознала я в одном из портретов, висящем ближе к двери, старшего из живых сыновей моего дракона.

– А это – Джулдерон, – Эйдер указал на портрет, висящий напротив. – Он почти не изменился. А их взрослых портретов нет?

– Есть, и немало. Но портреты во взрослом возрасте они заказывали себе сами, сами ими и распоряжались. Что-то отдавали мне – эти портреты хранятся в картинной галерее, – большинство осталось в их семьях. А эти я заказывал сам. Старая традиция, как и с перстнями, то же было у моего отца, деда, и так далее.

– Эти перстни? – я, наконец, заметила, что у каждого мальчика на среднем пальце правой руки были одинаковые кольца с зелёным камнем непривычной формы – вытянутый ромб с закруглёнными острыми углами.

Что-то похожее я уже видела…

Взглянув на правую руку лорда Корбеда, которую он положил на спинку кресла, я увидела перстень с зелёным камнем такой же формы. Только у этого по бокам шли полоски совсем маленьких прозрачных камушков, которые, как и «капелька», висящая у меня на шее под платьем, отражали свет.

– Они похожи на ваш, – ткнула я пальцем в находку. Мы так и стояли возле кресла, в то время как Эйдер ходил вдоль стен, внимательно рассматривая портреты, порой едва не утыкаясь в них носом. – Только без маленьких камушков.

– Ты ведь уже говорила мне «ты», – дракон посмотрел на меня укоризненно. – И да, верно подмечено – перстни моих сыновей похожи по огранке на мой фамильный. У каждого из драконьих родов свой камень с особой формой огранки, одинаковых нет. Правда, у моего деда камень был другой. Этот принадлежит роду Корбедов.

И я вспомнила, что отец моего дракона – младший крылатый сын тогдашнего императора, и унаследовал титул после дракона, не имевшего наследника. Интересно, а какой камень у императорского рода? На перстни, украшающие руки императора, я при нашей единственной встрече внимания не обратила.

– А у меня будет такой? – поинтересовался Эйдер, рассматривая руку одного из мальчиков на портрете. На слова дракона про деда он внимания не обратил или решил пока об этом не расспрашивать. А может, знал уже о своих венценосных предках.

– Не совсем, – лорд Корбед обогнул кресло, прошёл к секретеру и выдвинул верхний плоский ящичек.

На белом бархате, которым тот был обит изнутри, лежало шесть похожих перстней. Точнее – пять одинаковых в ряд и один – немного выше. В отличие от остальных пяти, у него тоже по бокам от главного камня шли полоски прозрачных камушков, но их было заметно меньше, чем у герцога.

– Твоим станет вот этот, – лорд Корбед вынул тот перстень, что отличался от остальных. – Перстень наследника. Ты получишь его в день пятнадцатилетия. Когда-то я тоже его носил, пока не надел вот этот, – он поднял правую руку, – после смерти своего отца. С тех пор этот, – он протянул вынутый перстень Эйдеру, – дожидался здесь, пока ты у меня появишься. Прочти, что там написано.

– «Наследник рода Корбедов», – прочёл тот выгравированные на ободке слова.

Я с любопытством посмотрела на перстень дракона, тот, поймав мой взгляд, с улыбкой протянул руку, позволив повернуть её ладонью вверх. На широком ободке перстня я прочла «Герцог Корбед».

– А вот такие получали остальные мои сыновья, – дракон взял один из оставшихся перстней. – Носили их до своей смерти, потом перстень переходил к их потомкам. Носить его никто из них права не имеет, зато, в критической ситуации, может послать мне с просьбой о помощи.

– И вам… тебе такой ни разу не присылали? – спросила я.

– Почему же – присылали. Дважды. Оба раза помощи просили женщины. Первая – помочь отсудить наследство покойного мужа, которое пытались отобрать его братья, вторая – спасти тяжело больного ребёнка. В первый раз я послал адвоката, во второй – мага-целителя. Наследство было отсужено, ребёнок поправился, а перстни вернулись к их обладательницам. Оба раза это происходило более ста лет назад, а со времени разорения деда Пумелы прошло не более двадцати, раз она это помнит.

– Я верю, что ты не отказал бы в помощи своему потомку, – я погладила руку, которую всё ещё держала в своих ладонях. – Ты лишь не хотел боли потери, но не отрекался от своей семьи.

– Эти перстни меньше, – Эйдер, не замечая, как мы с драконом застыли, глядя в глаза друг другу, приложил свой перстень к отцовскому.

– Они рассчитаны на подростков, чтобы не сваливались, – отведя от меня взгляд, дракон опустил его на руку сына. – Надеваются на средний палец, потом на безымянный, а в итоге оказываются на мизинце. А этот перстень мы надеваем, уже будучи взрослыми, – и он покрутил рукой, демонстрируя свой перстень, который и правда был крупнее остальных.