Чудо ты мое, зеленоглазое

Поцелуй Лены оказался для Витьки совсем не единственной неожиданностью. Словечко «баксы» встречалось в лексиконе Петровича впервые и, надо признаться, звучало в устах старика настолько непривычно и удивительно, что Витька чуть было не сел мимо стула.

— А вчера доходило до полутора тысяч, — Лена обняла Витьку за плечи и лукаво прищурилась. — Муж — ты гений!

— Я всегда тебе об этом говорил, — немного растерянно заметил Витька.

Он был очень удивлен ценой.

— А я-то, дура, не верила, — Лена прильнула к мужу. — Витечка, ты золотко мое ненагляное!

— Сколько наторговали-то?

— Двадцать восемь тысяч триста долларов. Продали двадцать штук. Кстати, рубли мы пока не считали, времени не было…

Витька присвистнул.

Дверь приоткрылась и в щель просунулась физиономия очередного покупателя.

— Можно? — вежливо спросила физиономия.

— Заходи, Жора!

Вошла сразу вся, уже знакомая Витьке, троица. Девушка чарующе и несколько профессионально улыбалась. Боясь показаться нескромной, она часто одергивала чересчур короткую юбочку.

Петрович взглянул на покупателей поверх очков и кивнул на старенькие стулья.

После небольшого торга Витька установил окончательную цену на очередного кота — тысячу триста долларов.

— Виктор Григорьевич, это же грабеж! — возмутился Жора. Тем не менее, в голосе покупателя звучали плохо скрытые нотки восхищения. — Это же только кот!

Витька только развел руками, давая понять, что торг неуместен.

— Еще вопрос, что это за кот! — вмешалась Лена. — Например, те, что по улице бегают, вообще ничего не стоят. А вот наши, — женщина подняла с пола толстенного кота и прижала его к груди, — наши — особенные. Им, может быть, вообще цены нет!

— Все равно это грабеж! — продолжал возмущаться Жора.

Девушка стряхнула с туго обтянутой лайкрой коленки невидимую пылинку и многообещающе улыбнулась Петровичу.

— Дедушка, продайте нам всех своих котов, — неожиданно спросила она.

— Как это всех? — удивился старик.

— Всех значит оптом. А еще напишите нам бумажку, что это ваши коты.

— И сколько дадите? — насторожился Петрович.

— По семьсот за штуку.

«Семьдесят два минус двадцать равняется пятьдесят два кота, — быстро подсчитала в уме Лена. — Если по семьсот за штуку, получается тридцать шесть тысяч четыреста долларов. И всего-то?! Ну и жулье!»

— Еще не известно кто кого ограбить хочет, — уже вслух сказала Лена. — Мы вас или вы нас.

— Хорошо. По восемьсот за штуку.

«Сорок одна тысяча шестьсот, — мгновенно подсчитала Лена. — Какая наглость!»

— У нас три кота осталось, — соврал Витька. — Так что, сами понимаете, граждане, ни о какой оптовой продаже речи быть не может.

— К вам же еще придут, — не унималась девица.

«Вот тебе и конкуренты, черт бы их побрал! — подумал Витька. — Люди пытаются честно прожить своим умом за чужой счет».

— Кошки, как вы знаете, приходят к Петровичу только весной, — уже вслух сказал он. — И, кроме того, у нас нет фермы для их разведения.

— А зря, — довольно прозрачно намекнула девушка. — С таким человеком как Николай Петрович, об этом стоило бы подумать.

«Ох, и умная ты девка! — с неприязнью подумал Витька. — Только ты должна знать, что подражать легко, а вот рожать идею трудно. Так что вали отсюда и рожай!»

— Торг окончен, — сухо объявил он.

Витька незаметно подмигнул Лене. Жена неохотно сбавила цену на кота на пятьдесят долларов. Девушка выложила на стол деньги и, по-прежнему часто и жадно посматривая на Петровича, сказала:

— Вы все-таки подумайте над нашим предложением. Мы вам телефончик оставим.

На этом визит закончился.

До вечера компаньоны смогли продать еще восемь котов и трех кошек. Удивительно, но цены на котов росли и росли. Последнего кота с «фермы» Лена продала за тысячу восемьсот при начальной цене больше двух.

— Своих котов продавать не буду! — вдруг заявил Петрович.

Старик имел в виду Багиру и ее крохотное племя. Лена кусала губы и так жадно смотрела на Петровича, что Витька улыбнулся. Молодую женщину так и подмывало уговорить Петровича продолжить торговлю.

— Ладно, шабаш на сегодня, — согласился с Петровичем Витька.

— Больше двадцати тысяч за день! — Лена хлопала в ладоши и танцевала. — Муж я тебя снова люблю!

— Деньги ты любишь, а не меня, — возразил Витька. — И вообще, деньги могут испортить любую женщину.

— Конечно, могут, — засмеялась Лена. — Но если бы ты только знал какое блаженство женщина в это время испытывает!

Витька и Петрович сидели на диване и сортировали купюры по их номинальной стоимости. Родные, российские рубли компаньоны откладывали в сторону. Впрочем, их было совсем немного. Глава фирмы Петрович предпочитал брать валюту.

— И я тоже пересчитывать хочу, — Лена стала возле дивана на колени, и озорно сверкая глазами, посмотрела на Петровича. — Дядь Коль, дай и мне кучку.

Петрович улыбнулся и пододвинул к женщине целый ворох зеленых банкнот.

— Ты лучше рубли пересчитывай, — сказал Витька.

— Сам их считай! — Лена прильнула щекой к куче банкнот и обняла ее руками. — Ух, ты сколько же тут!

— А ты говорил, хватит, мол, ловить, — ворчал на Петровича Витька. — Между прочим, осталось только штук сорок, что ли? Что делать-то будем?