Чудо в аббатстве

- Ах, но это же было так давно, мама. У нас теперь новая добродетельная королева, и она, конечно, захочет восстановить их.

- Ты еще ребенок, Кэт, - с тревогой сказала я. - Ради Бога, не впутывайся в это.

- Мамочка, не переживай! Я всегда подозревала, что ты немного неверующая. - Она ласково поцеловала меня. - Но я все равно очень тебя люблю. Раньше меня иногда пугало... Все эти люди, похожие на монахов... Я боялась подходить к старым зданиям. Ты помнишь, как я, бывало, прижималась к тебе? Но я знала, ничто не причинит мне зла, пока рядом мама, которая всегда оберегает меня.

- Конечно, моя дорогая, я всегда позабочусь о тебе.

- Я знаю это, моя драгоценная мамочка. Ты такая, какой и должна быть мать. Отец - другой. Он осенен свыше. Клемент рассказывал, в каком запустении было Аббатство, когда они нашли Святое Дитя. Монахи даже не умели ухаживать за ребенком, ведь он был обычным младенцем, а следовательно, наполовину смертным.

- Клемент слишком много болтает.

- Но все это так интересно. Как много я бы хотела узнать об отце.

- На некоторое время ограничься уроками, - сказала я. Она засмеялась звонким заразительным смехом, который я так любила.

- Дорогая драгоценная мама, ты всегда так разумна.., ты так отличаешься от... Неудивительно, что тетя Кейт посмеивается над тобой.

- Вот как? Значит, я даю повод для веселья. Кэтрин чмокнула меня в кончик носа.

- Но это же прекрасно, мы все тебя очень любим. Ах, мама, что бы я без тебя делала?

- Что же, - сказала я, очень довольная, - тогда у тебя, надеюсь, найдется время собрать цветы и составить мне букет, прежде чем ты отправишься в скрип-торий. И не опаздывай. Мне уже жаловались, что ты непунктуальна.

Она убежала, а я смотрела ей вслед с любовью, которая была так сильна, что больше походила на боль.

***

После этого случая я часто находила Кэтрин в пекарне, где Клемент рассказывал ей о детстве Бруно. Она узнала о нем даже больше, чем я, и с каждым днем восхищалась отцом все больше и больше. Бруно заметил это, и его отношение к Кэтрин стало другим - наконец-то он обратил внимание на собственную дочь.

Однажды я подошла к классу и услышала, как ссорятся Хани и Кэтрин.

- Тебя легко одурачить, Кэт. Ты всегда веришь в то, во что тебе хотелось бы верить. Так ты никогда не узнаешь правды. Я не верю во все эти чудеса. Я не люблю его. И никогда не любила... Посмотри, как он жесток к.., нашей матери.

- Ты говоришь так потому, что он не отец тебе. Ты завидуешь, - выпалила Кэтрин.

- Завидую! Нет, я рада. Я бы предпочла, чтобы моим отцом был любой другой, но только не он. Я помедлила в дверях, не вошла и тихо удалилась. Я много думала об этом разговоре. Конечно, теперь, когда девочки подрастали, у них появилось собственное мнение. Малютками я держала их подальше от Бруно, зная, что в его жизни нет места для маленьких детей, но мне хотелось знать, было бы все иначе, роди я сына.

Я долго размышляла о том, какими они выросли Кэтрин скоро исполнится двенадцать, Хани - четырнадцать. Она развилась раньше большинства сверстниц. В ней было что-то от чувственности Кезаи, которая передала ей свою красоту и удивительные фиалкового цвета глаза.

Но вызвать Хани на откровенность было не так легко, как Кэтрин. Ту было видно насквозь, она могла смеяться и плакать одновременно. Кэтрин выражала свои чувства объятиями и поцелуями. Она могла посмеяться над чьей-нибудь неудачей и тут же раскаяться, увидев, что человек обиделся. Как отличалась от нее Хани! Я знала, что должна быть особенно внимательна к ней, и всегда прилагала максимум усилий, чтобы показать Хани, что люблю ее так, как и Кэтрин. Это радовало меня и в то же время немного тревожило. Она была такой необузданной и страстной!

Сейчас меня беспокоило то, что по мере того, как они подрастали, все явственнее проявлялись их характеры. Казалось, что чем больше обожания Кэтрин выказывала Бруно, тем больше неприязни проявляла к нему Хани. Они были молоды, и ни одна из них не скрывала своих чувств.

Я решила, что нужно поговорить об этом с Хани, и однажды утром попросила ее помочь мне собирать цветы. "Я становлюсь похожа на свою матушку из-за своей привязанности к дому", - подумала я. Но домашние заботы не обременяли меня. Я рвала цветы и размышляла о том, что происходит при дворе, и как это отразится на нашей жизни.

- Хани, - спросила я, - Кэтрин часто рассказывает тебе о своем отце?

- Последнее время она ни о чем больше и не говорит. Иногда мне кажется, что она просто не слишком умна.

- Хани, дорогая, - ответила я, и, как сказала бы Кэтрин, мой голос прозвучал неестественно добродетельно, - разве это плохо, если дочь обожает отца?

- Да, - ответила Хани, - если он не стоит обожания.

- Мое дорогое дитя, ты не должна говорить так. Это неблагодарно по отношению к...

- А почему я должна быть ему благодарна?

- Ты всю жизнь прожила под его крышей.

- Я считаю, что жила под твоей крышей. Он не хотел, чтобы я росла в Аббатстве. Мне позволили остаться здесь только потому, что ты настояла на этом. Я все знаю. Я хожу в лес к своей прабабушке.

- И она рассказала тебе об этом?