Чудо в аббатстве

Я уже почти решила уехать с Рупертом, потому что стало ясно, что не смогу оставаться в доме Саймона Кейсмана. Кейт писала мне, убеждая приехать в замок Ремуса, и я думала, что, вероятно, следует съездить к ней, чтобы обсудить, что делать дальше. Она убеждала меня выйти замуж за Руперта. Она думала, что со временем я пойму разумность такого решения. Еще недавно Кейт строила планы, как удачно выдать меня замуж, но теперь это было маловероятным, потому что у меня уже не было приданого. Но мне не было до этого никакого дела.

Стояли сумерки - конец чудесного летнего дня. Приближалась ночь тихая и спокойная, исчез даже легкий дневной ветерок.

Я сидела у окна, когда ко мне подошла служанка. Она посмотрела на меня и сказала:

- У меня к вам поручение, госпожа Дамаск. Один джентльмен хотел бы поговорить с вами.

- Кто он?

- Я не знаю, госпожа. Он велел передать вам, что если вы придете к скрытой плющом двери, то найдете его и узнаете, кто меня послал.

Мне с трудом удалось скрыть волнение. Кто, кроме Бруно, мог передать это послание? Кто еще знал о замаскированной плющом двери?

Как можно спокойнее я ответила:

- Спасибо, Дженнет. - И как только она ушла, побежала в свою комнату, сменила платье и привела в порядок прическу. Я взяла плащ, завернулась в него и поспешила к двери в стене Аббатства.

Бруно ждал меня там. Его глаза светились торжеством, он был рад моему приходу. Он взял мои руки и поцеловал их. Он казался не таким, как обычно.

- Так ты вернулся! - воскликнула я.

- Ты довольна?

- Мне нет нужды говорить то, что ты знаешь и так.

- Ты изменилась. Я знал, что ты будешь рада увидеть меня, Дамаск.

- Да, - ответила я, потому что это было правдой. В этот момент я была счастливее из-за того, что он вернулся. - Что случилось? Где ты был? Почему ты покинул нас так таинственно?

- Это было необходимо, - ответил он.

- Уехал.., ничего не объяснив?

- Да, - сказал он. - И пока меня не было, ты потеряла отца.

- Это было ужасно, Бруно.

- Я знаю. Но теперь я вернулся. Я заставлю тебя забыть о горе. Теперь, когда я здесь, ты будешь счастлива.

Он крепко держал мою руку в своей. Другой рукой он открыл дверь, и мы вошли на землю Аббатства.

Я отпрянула назад.

- Это не принадлежит нам, Бруно.

- Я знаю.

- Мы нарушаем границы чужих владений.

- Ты делала это прежде много раз.

- Верно.

- Не бойся. Я рядом с тобой. Монахи всегда верили, что я стану их аббатом.

- Нас постигли ужасные несчастья.

- Может быть, так было угодно судьбе. Для всех нас это было время испытаний!

- Я хочу о многом спросить тебя. Где ты был? Ты вернулся, чтобы остаться? Где ты живешь? У нас теперь все изменилось. Наш дом принадлежит Саймону Кейсману.

Он обернулся ко мне и, нежно улыбаясь, коснулся моего лица:

- Я все это знаю, Дамаск. Я знаю все.

- Ты знаешь, кто владелец Аббатства?

- Да, - ответил он. - Я знаю и это.

- Я уверена, это какой-нибудь знатный богач. Но, может быть, лучше уж так, чем оно и дальше будет разрушаться.

- Лучше уж так, - произнес Бруно.

- Куда ты меня ведешь?

- В Аббатство.

- Говорят, что там живут привидения. Люди видели призрак монаха. Я сама видела его.

- Ты, Дамаск.

- Да. Когда приходила на могилу отца. - Я рассказала ему о том, как Руперт принес мне голову отца и как мы ее похоронили.

- Вы с Рупертом помолвлены? - быстро спросил Бруно.

- Нет, но, возможно, это скоро произойдет.

- Ты не любишь Руперта.

- Нет, я люблю Руперта.

- Как мужа?

- Нет, но я думаю, что мы нужны друг другу.

- Ты не боишься пойти со мной в Аббатство? Я колебалась, а он продолжил:

- Ты помнишь, что вы с Кейт однажды уже входили в него.

- Тогда я очень испугалась.

- Потому что знала, что поступаешь не правильно. Тебе не следовало входить в святую часовню. Тебе не следовало смотреть на Мадонну в драгоценностях. Но статуя исчезла, и святая часовня пуста.

- Мне страшно войти туда и теперь, Бруно. Он сжал мою руку:

- Ты же не думаешь, что с тобой может случиться несчастье, когда я рядом?

Мы приближались к серым стенам Аббатства, и я не ответила.

Он неожиданно обернулся, и в лунном свете я увидела, что лицо его сурово.

- Дамаск, - спросил Бруно, - ты веришь, что я не такой, как другие?

- Но... - в ушах моих вновь зазвучал голос Кезаи:

"Он угрожал мне, и я сказала ему то, чего не следовало говорить никогда... Я ждала ребенка от монаха..."

- Я хочу, чтобы ты знала правду, - продолжал Бруно. - Для меня это важно. Эта женщина, Кезая, сказала не правду. Лгал и монах. Люди лгут под пыткой. Мир полон лжи, но мы не должны винить солгавших, потому что их вынудили сказать не правду. Плоть слаба. Пытка превратила в обманщиков многих великих людей, клявшихся говорить только правду. Я появился на свет не так, как они уверяли тебя. Мне открылась эта истина, Дамаск. А если ты будешь со мною, то тоже должна знать ее. Ты должна верить этому. Ты должна верить в меня.

В лунном свете он выглядел незнакомым и прекрасным, не таким, как люди, которых я когда-либо знала, и я любила его. Поэтому я робко сказала, как, должно быть, сказала бы моя мать Саймону Кейсману:

- Я верю тебе, Бруно.

- Так ты не боишься пойти со мной?

- С тобой не боюсь.