Чудодеи Лук-у-Морья

— Всё оказалось труднее, чем я думал, — тяжело дыша, сказал Кощеев, — это место «голодало» тысячу лет. Оно ищет жертву. Вытягивает жизнь. Комаром мне туда не пробиться. Просто не хватит сил долететь. Вороном тоже нет смысла даже пытаться. И в воплощениях, и в превращениях мы всего лишь — концентрированная магия. Чем сильнее концентрация, тем алчнее этот окаянный кусок земли будет пить энергию. Значит, придётся становится человеком и разбираться с этим буйным в честном, рыцарском бою. Хотя откуда у маньяков честь…

— Я пойду с тобой!

— Ты Никуда Не Пойдешь! Ты останешься здесь! Твоя магия внизу тебе не поможет, потому что её у тебя там не будет — она пропадет навсегда. А мне спасать троих, вместо двоих, будет значительно сложнее. Оставайся здесь и жди меня! Если хоть крупица моей магии останется со мной, когда я доберусь до Шама Хана, этого будет достаточно, чтобы навсегда стереть его с лица земли. Жди!

Комар что-то тихо прожужжал и превратился в господина Кощеева, по обыкновению одетого во всё чёрное. Что на фоне чёрных гор смотрелось мрачно и зловеще. Сердце у Василисы предательски защемило. Вечник начал осторожно, не привлекая внимания, спускаться с горы.

Лиса посмотрела вниз. Суета вокруг странного алтаря вдруг прекратилась. Тар Тарым сдёрнул укрывавшую клетки ткань, и по расщелине разлился ярчайший свет, который тут же, как вода в сухой песок, впитывался в камни вокруг раздробленных ворот. Василиса еле сдержала крик, увидев, как птицы до крови бьются в своих клетках, ведь это проклятое место высасывало из них последние силы. Шама Хан начал что-то размерено читать на непонятном языке, заунывно повторяя одни и те же слова. В воздухе запахло серой и гарью. Из земли начали пробивать короткие молнии. Одна из них ударила в Тар Тарыма. Он упал замертво, но Шама Хан не обратил на это никакого внимания, продолжая что-то бубнить себе под нос. Вторая молния раздвоилась и с гулким треском пробила по клеткам. В разные стороны полетели разноцветные искры. Василиса дико закричала и сорвалась со скалы, в надежде как можно скорее долететь на Шама Хана и любой ценой остановить это безумие. В этот миг раздался оглушительный раскат грома. Камни под ногами Шама Хана разверзлись, и из-под земли пробила третья, огромная огненная молния, направляясь строго вверх. На мгновение всё вокруг озарилось нестерпимо ярким светом и тотчас же погрузилось в полную, кромешную тьму.

Василисе казалось, что она умерла. Распалась на миллиарды независимых атомов, которые вечно плавают в безмолвном пространстве пустой Вселенной. Время остановилось. Прошли минуты, годы, века, тысячелетия, а Василиса всё плыла и плыла куда-то в безымянной реке бесконечности.

Когда сознание наконец вернулось, Василиса обнаружила себя лежащей на земле, скрытая от посторонних глаз большим камнем, в своем обычном, человеческом облике. Состояние было столь ошеломительным, что даже удивляться своему неожиданному превращению девушке было некогда. Пошевелив руками и ногами, она поняла, что ничего не сломано — неглубокие царапины, но в целом, ничего серьезного. Гораздо более важной была картина, открывшаяся перед её глазами.

Метрах в тридцати метрах от того места, где она лежала, возле обломков Обсидиановых ворот стоял великан, раза в три больше самого высокого человека. Его можно было бы даже назвать красивым, если бы не перекошенные в презрении губы. Чёрные волосы шелковистыми волнами ниспадали на мертвенно бледное лицо, на котором единственным контрастным пятном горели чёрные, как уголь, гневные глаза. С ног до головы исполин был закован в чёрные стальные латы. Он с явным недоумением смотрел себе под ноги, где на коленях стоял Шама Хан, и лежало три бездыханных тела: Тар Тарыма, Жары Птицевой и Лады Ягабовой, мамы Василисы. Последние больше не были птицами, они были людьми, вернее тем, что от них осталось. У Василисы перехватило дыхание, она из последних сил пыталась соображать, что же делать дальше. Где же отец? Стараясь не привлекать внимания, девушка потихоньку повернула голову вправо и увидела в нескольких метрах от себя тело своего отца, который в своей чёрной одежде был едва заметен на фоне всеобщей «чернушности». Как и остальные, он не подавал никаких признаков жизни. Василиса до крови закусила губу, чтобы физическая боль хоть на мгновение заглушила ту безысходную тоску, которая захлестнула её до краёв.

— Кто ты такой? — сказал великан, обращаясь к Шама Хану.

— О, мой повелитель Волот, меня зовут Шама Хан, и я твой самый преданный слуга. Я сделал всё, чтобы ты смог вернуться из Подземного царства и исполнить свою клятву — уничтожить Светлоземье. Но зачем тебе Светлоземье, если больше всего ты хотел бы отомстить брату своему Святогору.

— Святогор жив?!