Чудотворцы

– Я видел как завороженно ты смотрел на нож – начал неизвестно откуда взявшийся Симон – Ну и как? Хорошо его наточил?

– Не бойся, господин – хмуро ухмыльнулся Публий – Это не для тебя.

– Я знаю – последовал ответ – Это ты для себя стараешься. Так всегда поступают рабы и трусы!

– Трусы? – возмутился Публий – Покончить с этим позором – это по-твоему трусость?

– Разумеется – спокойно ответил тот – Это же самый легкий путь уйти от ответа.

– А если нет другого?

– Значит не нашел другого – отрезал Симон – Либо смелости не хватило, либо ума, либо еще чего-то.

– Так по-твоему и Ликург13 был трусом? – спросил удивленный Публий – Да ты хоть слышал про Ликурга?

– Несомненно, он был трусом, потому что спрятался за отговорку вместо того, чтобы сражаться за свои идеалы.

Публий задумался. Не всякий осмелится так говорить о кумире не только Спарты, но и всей Эллады, о человеке, которого считали и считают примером для молодежи. Значит можно думать иначе? Можно жить иначе? Вот только зачем жить?

– Я слышал как ты рассказывал истории моим сыновьям – продолжил Симон – Ты уже хорошо говоришь на нашем языке.

Язык евреев – иврит – действительно давался ему легко. Там часто встречались слова, заимствованные из арамейского и греческого, которыми он владел в совершенстве, да и сам иврит походил на диалект арамейского.

– Вчера ты рассказывал ему про страну Мицраим – продолжил маккавей и, глядя на удивленное лицо Публия, пояснил – Ее обитатели называют ее Та-Кемт, и ты там жил.

– Да, господин – согласился Публий, сообразив, что речь идет о Египте.

– Ты рассказывал, как река Нил разливается летом, в самую жару. А еще ты сказал ему, что это чудо, которое невозможно объяснить.

– Да, я это говорил.

– Не говори так больше.

– Но, почему? – вырвалось у Публия.

Симон уставился на него своим непроницаемым взглядом и некоторое время молчал. Публий решил было, что совершил сейчас большую оплошность. Рабу не следует так разговаривать с господином, и уж точно ему не следует задавать вопросы, не относящиеся к его обязанностям. Впрочем, ему было все равно. Интересно, какое наказание положено у иудеев за дерзость? Наконец, Симон заговорил.

– Настоящее чудо действительно объяснить невозможно – сказал он очень странно глядя на Публия – Но такие чудеса редки, очень редки. А все остальное лишь кажется нам чудом в силу нашего невежества.

– Но ведь настоящие чудеса бывают? – настаивал Публий напрочь забыв о том, кто он и кто перед ним.

– Бывают…

– А ты? Ты видел хотя бы одно?

– Видел… Рождение моего первенца. Несомненно, это было чудо!

Симон смотрел куда-то мимо него, наверное вспоминая рождение сына. Этот разговор был интересен, захватывал, а самое главное – уводил мысли от того, о чем думать уже не хотелось. Потом маккавей ушел, а Публий закончил свою работу – выправил нож. Жить по прежнему не хотелось, но и умирать уже тоже не хотелось. На следующий день Симон еще не уехал. Увидев его во дворе, Публий подошел и решительно спросил:

– Господин, ты знаешь, почему Нил разливается летом?

– Знаю – усмехнулся тот.

– Расскажи мне, господин – осторожно попросил Публий.

Симон задумался на минуту и сказал:

– На закате я уеду. Ты поедешь со мной. В пути мы будет разговаривать.

– Да, господин.

Что-то происходило, но что именно, он не понимал, и просто радовался переменам. А еще ему хотелось уехать подальше от холодных карих глаз, в которых не отражается луна.

– Вот еще что… – продолжил Симон – Мне надоело, что ты называешь меня господином. Отныне, будешь звать меня по имени.

Это прозвучало как каприз, как прихоть хозяина, но Публий почувствовал, что нечто изменилось в их отношениях, вот только никак не мог взять в толк ни что именно, ни почему. Он давно подозревал, что загадочный маккавей умеет читать мысли, поэтому не удивился, когда тот бросил на лету, уже уходя:

– Ты начал задавать вопросы…

Перед закатом они тронулись в путь. Публию дали мула, напомнившего ему неудачный поход на Хакру, а Симон, севший на другого мула, вел в поводу настоящего боевого коня, нагруженного секирой и щитом. На поясе у Симона висел короткий меч, похожий на те, которые маккавеи прятали под полами одежды во время бунта, а может быть и тот самый. Публию меча не дали, зато он получил дротик и длинный лук со стрелами.

– Мы будем охотиться? – спросил он, показав на свой лук.

– Нет – поморщился Симон – Охотиться мы не будем. Евреи не охотятся.

Как не охотятся? Этот странный народ задавал Публию все больше и больше загадок. Но, действительно, им дали в дорогу мешочек сухарей, немного муки и вяленую рыбу, маслины и сушеные фрукты. Их разговор начался на первом же привале. Вначале они развели костер и испекли на камне лепешки из взятой с собой муки. Лепешки пахли дымом и подгорели с одной стороны, но путешественники проголодались и быстро расправились с ними и горстью фиников.