Чудовища рая

— Да и вообще, Гизела как личность слишком слаба, чтобы работать в Химмельстале, а уж в последнее время и вовсе сдала окончательно. Мне следовало отправить ее домой еще давным-давно, но у нее были проблемы в личной жизни, и теперь уезжать ей некуда. Но я все-таки надеюсь, что у нее все наладится, — заявил врач, усаживаясь на прежнее место.

— А что насчет Макса? — спросил Даниэль. — Где он? Здесь, в долине?

— Здесь?! — Карл Фишер расхохотался. — О, нет. По своей воле он сюда не вернется, уж в этом не сомневайтесь. Понятия не имею, где он сейчас находится.

— Но я слышал его голос в телефонных сообщениях, — возразил Даниэль. — А здешние мобильники не принимают вызовов снаружи. Так что он наверняка в долине, раз дозвонился до меня.

— Я записал эти сообщения перед его отъездом из Химмельсталя. Он наговорил для меня еще несколько других, но я воспользовался самыми подходящими, когда звонил вам. Макс рассказал, что вы имеете привычку отключать телефон и включаете его лишь время от времени, проверить сообщения и пропущенные звонки.

Даниэль в который раз изумленно уставился на врача.

— Зачем же вы это сделали?

— Потому что, да простятся мне эти слова, объектом для исследования вы оказались ужасно скучным. Помимо попытки побега, которую я всецело ожидал, поведение ваше было абсолютно типичным. Вы почти никуда выходили, а единственный человек, с которым проводили время, был ваш тайный опекун. «Сверчок», как их любит называть одаренный воображением доктор Пирс. А к насилию вы прибегли один-единственный раз, защищая подвергавшегося пыткам беспомощного резидента, что придало вам статус героя в глазах моих легковерных коллег и подтолкнуло бедную Гизелу выставить себя полнейшей дурой со своей идиотской гипотезой. Я направил вас в медицинский центр для проведения анализов, результаты которых, увы, обернулись для меня глубочайшим разочарованием. МРТ-сканирование не выявило никаких отклонений в реакциях вашего мозга на эмоциональное стимулирование. Ничего даже напоминающего обычные реакции психопата. Другими словами, ваш мозг отзывался на эмоциональные раздражители так, как если бы по-настоящему осмысливал их. А уж мой практический тест с пожаром и вовсе всецело развенчал мою теорию.

— Тест? Значит, пожар возник вовсе не из-за того, что Марко курил в постели?

Карл Фишер продемонстрировал открытую ладонь.

— Я всего лишь немного помог ему. Подсунул снотворное посильнее обычного, а когда он заснул, положил на его постель зажженную сигарету. Благодаря дым-машине из нашего театра происшествие выглядело гораздо серьезнее, нежели было на самом деле. Вы повели себя как настоящий мальчик-бойскаут. Величайшее разочарование, как я уже сказал. И потому в надежде на что-то интересное я направил вас к Келлеру. У Адриана Келлера почти всегда что-нибудь да случается.

— Так вы были у Келлера?!

— Разумеется. Меня привезли к нему Ковальски и Сёренсен. Как вы, вероятно, уже догадались, с этими джентльменами меня связывают конструктивные отношения. Они помогают мне в исследованиях, а я в ответ оказываю им содействие кое в чем другом. В доме Келлера произошло немало событий, представляющих собой сущий подарок для бихевиориста вроде меня. Порой Келлер позволяет устраивать в своей гостиной эксперименты — нечасто, впрочем, только когда ему самому хочется, поскольку человек он высоких принципов. Зеркало в его гостиной — одностороннее окно. Благодаря сделанным там наблюдениям я написал ряд совершенно уникальных научных статей на тему, что люди способны сотворить друг с другом. Естественно, при текущих обстоятельствах опубликовать их я не могу.

Вспыхнувший гнев разом пробудил Даниэля, и ему пришлось сдержаться, чтобы тут же не наброситься на Карла Фишера.

— Одностороннее зеркало? Так вы за мной наблюдали?

— Сидел в первом ряду, так сказать. К сожалению, вы покинули место действия раньше запланированного. Вас встревожил заяц, не так ли? И вы решили, что это ребенок.

Врач засмеялся, но вдруг оборвал себя и совершенно серьезно продолжил:

— Ах да, ребенок! Ну конечно. Вы ведь собираетесь стать отцом. Но вы так и не сказали, кто же мать.

Он подался вперед, выжидающе сощурившись.

Даниэль медлил с ответом. Чутье подсказывало ему, что раскрывать свои отношения с Коринной нельзя. Возможно, в целях ее же безопасности. Или хотя бы потому, что любовная связь с девушкой представлялась единственной вещью, что о нем не знал Карл Фишер. Даниэль решил пока придержать эту карту.

— В свое время это станет известно.

— Хм. Да, всякое бывает, — задумчиво изрек Фишер. — Но что, если она морочит вам голову? Может, она вовсе и не беременна? Вы сами-то видели ее тест на беременность?

Даниэль ничего не ответил. А вдруг доктор Фишер прав?

— Что ж, попробую догадаться сам.

Врач откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, изобразив напряженную работу мысли. Наконец произнес:

— Саманта?

Даниэль снова не отозвался. Фишер, однако, воспринял его молчание как подтверждение собственной правоты.