Чудовища рая

— Я так и думал, — довольно рассмеялся он. — Пожалуй, мне стоит сообщить вам, что Саманта беременеет чуть ли не по десять раз в году. Конечно же, она фертильна не более кастрированного бычка, но в своем воображении постоянно зачинает, а для большей реалистичности подобной фантазии разнузданно занимается сексом со множеством мужчин. Вам известно ее прошлое, до того как она оказалась в Химмельстале?

— Нет.

— История ее довольно трагична. В возрасте шестнадцати лет она сбежала из дому со своим дружком, который был значительно старше ее, да к тому же еще и конченым наркоманом. Саманта забеременела, однако делать аборт отказывалась. На восьмом месяце любовник забил плод до смерти, так что дело кончилось мертворождением. Одновременно у Саманты произошел тяжелый психический припадок, и ее поместили в психиатрическую лечебницу, где просто накачивали препаратами, а затем практически без всякого лечения выписали. Она вернулась к родителям, порвала с дружком и устроилась санитаркой в родильное отделение. И с тех пор словно бы помешалась на младенцах. Буквально тряслась над ними, даже от выходных отказывалась. Затем несколько новорожденных скончались. А потом еще. И все на отделении Саманты. За персоналом организовали наблюдение, и в итоге ее разоблачили. Первого она задушила подушкой. А потом добавляла в бутылочки лекарственные препараты. Вам никто этого не рассказывал?

— Рассказывали, раз уж вы об этом упомянули, — пробормотал Даниэль. — Но я даже и не представлял…

— Вам просто не верилось, не так ли? Саманта как-никак очень привлекательная женщина. Оказавшись в тюрьме, она принялась бесстыдно заигрывать с мужским персоналом, едва ли не бросалась на них. По-видимому, кое-кто из них в результате не смог устоять перед искушением, поскольку, хоть ее и навещала единственно лишь мать, она ухитрилась забеременеть. Ее принудили к аборту, и она оказала такое яростное сопротивление, что в абортарий ее пришлось доставлять под действием успокаивающего. Через какое-то время, однако, она снова забеременела, и на этот раз ей удавалось скрывать свое состояние до тех пор, пока для аборта не вышли все сроки. Рожала она под строгим надзором, и ребенка у нее сразу же отняли. Прямо в отделении она в буквальном смысле слова обезумела, завладела ножницами и ранила одну из медсестер, распоров ей яремную вену, и еще одну пациентку на позднем сроке беременности — эту она пырнула в живот. После столь кровавого инцидента ее и перевели в Химмельсталь. Мои коллеги-психоаналитики расценивают ее нимфоманию как признак отчаянного желания забеременеть. Но, само собой, ее стерилизовали, как и всех остальных. Так что на вашем месте я не спешил бы откупоривать шампанское.

— История и вправду печальная, — кивнул Даниэль.

В глубине души, однако, он испытывал облегчение. Естественно, он не забыл, что Саманта рассказала о Коринне и младенцах, — и теперь вот оказалось, что она поделилась собственной историей.

— Но неужто ей вправду диагностировали психопатию? — добавил Даниэль с зевком. Для подобного разговора он слишком устал.

— Естественно, нет, — фыркнул доктор Фишер. — Эта долина — свалка для всевозможного мусора, с которым снаружи больше никто не хочет возиться. В этом-то и заключается проблема нашей двоякой роли исследовательского центра и закрытого анклава. Как исследователи, мы, конечно же, предпочитали бы иметь дело лишь с четко определенными случаями. Но ради получения средств приходится принимать изрядное количество пациентов, которым здесь попросту не место. Мы не можем позволить себе привередничать, Даниэль.

Он натужно рассмеялся и как ни в чем не бывало продолжил:

— Откровенно говоря, Саманта — как, впрочем, и большинство моих коллег-женщин — находится здесь только по причине половых квот, а не по заслугам. В долине огромный излишек мужчин, и красавица с нимфоманскими наклонностями прекрасно служит разрешению сексуальной проблемы. Наверняка тут-то вы со мной согласны, — добавил Фишер и подмигнул.

— Как бы то ни было, — ответил Даниэль, отмахиваясь от воспоминаний о собственном опыте знакомства с нимфоманией Саманты, — я не понимаю, какой вам смысл держать меня в Химмельстале. Я определенно не оправдал ваших ожиданий. Вас интересовало, не являюсь ли я «скрытым» психопатом, и ответ вы получили: нет, не являюсь. Так что теперь-то вы можете и отпустить меня.

Доктор Фишер обеспокоенно потер лоб.

— Проблема в том, что я не могу этого сделать. Иначе всплывет правда, что я на протяжении двух месяцев умышленно удерживал в клинике невинного человека. Вы, конечно же, понимаете, что я не могу этого допустить. Тогда мне придется уйти с поста директора, и я лишусь всех своих субсидий на научные исследования. Мне только и остается, что держать вас здесь под именем Макса, пока это представляется возможным.

— Пока представляется возможным?

— Да, но, возможно, это совсем ненадолго. Рано или поздно ваш брат вернется.

Даниэль только набрал в легкие воздуха для ответа, однако Фишер его опередил: