Чудовища рая

Даниэль промолчал. Теперь-то он знал, что персонал на ночном обходе вечно торопится и ответа вовсе и не ожидает. Все их вопросы или замечания доносили одну-единственную мысль: «Ваше присутствие на своем месте подтверждено». Напарник хозяйки — Даниэль даже не определил его пола — лишь мелькнул в дверях, однако у нее самой имелся наладонник, в котором она, вероятно, отметила его присутствие.

Он любезно кивнул, и пара удалилась. Было слышно, как они по очереди обходят все коттеджи в ряду, а затем электромобиль снова загудел.

Даниэль плеснул себе виски и задумался, стоит ли понимать обещание Саманты как эротическое приглашение. Вообще-то, понять по-другому его попросту и нельзя было. Другое дело, принимать ли ему это приглашение?

Он выглянул в окошко. Интересно, где ее коттедж? Его новая подруга определенно живет не в главном корпусе, потому что пошла в другую от него сторону. Меж тем поднялся ветер, и от раскачивающихся деревьев свет фонарей замерцал.

После душа Даниэль устроился в деревянном кресле, потягивая виски и вслушиваясь, не раздастся ли стук шпилек. Где-то через час он сдался, испытывая при этом одновременно разочарование и облегчение. Отправившись в кровать, впрочем, дверь запирать он не стал.

Ему приснился сон, будто в постели рядом с ним кто-то лежит и часто дышит. В слабом мерцающем свете снаружи ему мерещилась огромная змея, поднимающая голову с подушки и поглядывающая на него черными и блестящими, словно масло, глазами.

Он проснулся и понял, что это был всего лишь сон.

А хотя не совсем. Потому что в кровати рядом с ним действительно кто-то лежал. Некое изящное создание в облегающем блестящем и черном наряде смотрело на него, опираясь на локоть, а потом по-змеиному подползло к нему и впилось в рот.

И если бы не знакомый аромат духов — резкий, душистый и слащавый, словно запах ладана или перезрелого фрукта, — он бы в ужасе завопил.

— Мои поцелуи на ночь получше будут, правда ведь, дорогуша? — прошептала Саманта, стягивая с него трусы.

Хотя сам Даниэль толком и не проснулся, его член уже бодрствовал вовсю. Она уселась на него верхом и принялась медленно и чувственно двигаться вверх-вниз, затем все быстрее и быстрее, а потом опять медленно, пока внутри него словно бы что-то не лопнуло и взорвалось.

Саманта соскользнула с него, свернулась калачиком спиной к нему и захныкала:

— Блин, блин, блин…

— Что такое? — встревожился Даниэль.

— Я нашла себе ягненка, а теперь он меня бросит. Ты пойдешь к доктору Оберманн, и она выгонит тебя отсюда. Вот блин!

Женщина лежала, тихонько плача и шмыгая носом, а он лишь беспомощно утешал ее, поглаживая по черному корсету.

Затем она встала и надела плащ.

— А может, доктору Оберманн будет вовсе и не просто быстро организовать тебе транспорт, — уже гораздо спокойнее заметила Саманта, натягивая туфли. Она вдруг замерла и добавила: — Совершенно очевидно, что ты из северной страны.

— Это почему же?

— Когда ты кончаешь, твоя аура разгорается как северное сияние. Шикарное зрелище. Жаль, что ты не можешь его увидеть. Спокойной ночи.

На пороге она обернулась и произнесла:

— Надеюсь, хотя бы на завтрашнюю ночь ты здесь еще останешься. Тогда я приду и затрахаю тебя до смерти, мой ягненок.

24

Сначала Даниэль только и увидел что свет. Яркий ослепительный свет, из-за которого ему пришлось остановиться посреди кабинета доктора Оберманн и прикрыть глаза. Окна здесь были панорамные, до самого пола, и через них-то солнечный свет и заливал комнату, вдобавок еще и отражаясь от полированного букового паркета и белых стен. Это было весьма странно, поскольку, пока он шел по территории клиники, солнце отнюдь не светило так ярко. Возможно, впрочем, ниже верхних этажей здания лучи уже попросту теряли силу. Когда глаза Даниэля пообвыкли, он заметил, что кабинет очень большой и уместен скорее для какого-нибудь директора крупной компании, нежели медицинского работника.

Кабинеты врачей располагались на пятом, самом верхнем этаже современного здания за главным корпусом. Сначала Даниэль оказался в огромном вестибюле, который своей высотой поспорил бы и с собором. Затем ему пришлось пройти через двое дверей и миновать охранника, запросившего у доктора Оберманн подтверждение записи на прием, прежде чем пропустить к стеклянному лифту. Определенно, врачам на меры безопасности здесь жаловаться было бы грешно.

Гизела Оберманн поднялась из-за стола.

— Добро пожаловать. Рада, что вы передумали. Ваш вклад очень важен для наших исследований.

Даниэль не понял, насколько серьезно это было сказано.

— И в чем же заключается мой вклад? — спросил он, по-прежнему стоя посреди кабинета.

— В том, что вы здесь находитесь. Приходите на прием, когда вас просят, и стараетесь честно рассказывать о себе. В этом и состоит ваш вклад, — невозмутимо объяснила доктор Оберманн, направляясь к расставленному в уголке целому ансамблю жестких кресел и диванчиков минималистского дизайна.