Чудовище 3 (СИ)

— Её тело умерло, — произнёс он, увидав толпу жрецов, ошарашено остановившихся у входа. — Но оно родит. Я оживил её утробу и плод в ней будет расти. Правда, гораздо большее время, чем положено. Но, клянусь, я вскормлю его, буду питать божественными соками! Великий герой родится. Тело девушки должно оставаться в этой пещере. Не кладите его в гроб, пока в нём живёт плод. Поставьте каменное ложе, то самое, из зала в храме. И не оставляйте тело. Пусть жрецы посменно круглые сутки дежурят в этой пещере, поют гимны, молятся, чтобы Свири или другая нечисть больше не могла проникнуть сюда и повредить нашим замыслам.

— Слушаю, великий бог! — ответил Самарг.

Став продолжил покрывать тело мёртвой женщины бинтами и пока он совершал это, жрецы не могли сдвинуться с места и оторвать от этого глаз. Наконец, он закончил и, вознеся руки ввысь, растворился в воздухе. Путь его лежал в сферу Перевоплощения, где ныне обитала душа Решмы. Он был намерен уговорить её во что бы то ни стало ступить на божественный путь.

— Ложе, — пробормотал Самарг, — принесите из зала в храме ложе!

Душа Решмы парила в сфере Перевоплощения — отягощённая мучительной смертью, уставшая, раздражённая. ” — Должно быть, Став непременно явится сюда и снова начнёт уговаривать меня отдать часть своей души этому миру, — размышляла она. — Только мне трудно понять, на самом ли деле он хочет быть со мной вечно или он просто жаждет укрепить этот мир за счёт части и моей души? Это вполне может быть так. Если он способен только на добро и в силах удерживать себя от зла, должно быть, он фанатик этого мира и печётся лишь о его благе, а не о любви ко мне. Да, он говорил слова любви, но почему я должна верить? Ведь это всего лишь слова. Но как он отнесётся ко мне, если я, став божеством света, не смогу удержаться в этом состоянии? Ведь во мне всего поровну. Было время, когда я была очень добра и милосердна. И было время немыслимой жестокости, неприемлемой для здорового рассудка. Я должна быть всякой, я не могу быть только доброй или только злой. А ты не примешь этого, Став. Как ты поступишь, когда я совершу ошибку? Разлюбишь, оттолкнёшь, если в тебе любовь есть, конечно? Но ведь я этого не переживу. После того, как Лир оставил меня, я больше не смогу верить ни одному мужчине, а значит, и любить.

И я не отомстила Свири. И уже не отомщу — не чувствую сил. Он так надёжно замучил меня, что я, пожалуй, просто не посмею выступить против него. Ты победил, демон, отец! Победил в том, что оградил себя от моего мщения.

И ещё в том, что лишил меня моих жизненных сил. А это значит, что я не смогу жить вечно, как божество, и бороться на стезе добра. И не сумею вечно жить в цепи воплощений, ибо в этом тоже нет добра — неволя, иначе не назовёшь.

Ты проиграл в другом, демон огня. Ты, верно, ждёшь меня? Ты ожидаешь, что я вновь пройду рождение в человеческой плоти, такой уязвимой, слабой, что её снова и снова можно предавать физическим страданиям? И ты снова отомстишь мне за то, что я не стала твоей, совершенно твоей? Да не будет этого!

Лир, мой возлюбленный Лир! Ты единственный, кто не ждёт меня, но именно к тебе я отправлюсь, пройду границы мира Великой Тыквы и брошу все силы на то, чтобы растревожить твой сон! И как я могла подумать, что жизнь без тебя может быть не нелепой суетой, пустотой, бессмыслицей, хоть борись за неё, хоть не борись? Ты занял навсегда моё сердце — значит, ты не можешь не быть моим. И будет так, как решила я — ты проснёшься и мы отправимся в новые вечные странствия на поиски тех миров, что подходят нам!»

Она засмеялась.

Когда Став оказался в сфере Перевоплощения, душа Решмы уже находилась за гранью мира Великой Тыквы.

И молодой бог, чей жизненный путь в мире Великой Тыквы был ещё так короток, впервые ощутил тяжёлую боль, которая называется утратой…

А затем всемогущее время начало лечить и его вместе с хлопотами, которые доставляли жители материка Гобо и те, кто вторглись в него.

Кулькийцы, получившие от местных жителей прозвище «сизолицые», продвигались на восток, но не так стремительно, как им хотелось бы. Жители Гобо, мирные, ненавидевшие войны, научились давать отпор врагу. Они приобретали оружие не у кого-нибудь, а у самих кулькийцев, которые, как считалось, хоть и являлись поголовно патриотами своей империи, но кое у кого жажда наживы всё же превосходила это возвышенное чувство и они тайно сбывали оружие гобойским ополченцам — калики и пулемёты, а также медикаменты и провиант. А кое-кто из князей Гобо, в свою очередь, проявлял патриотизм и не жалел запасов драгоценных камней из своих сокровищниц ради приобретения оружия, которое могло спасти его жизнь и жизнь его семьи, его имущество, положение, власть и старые добрые порядки, к которым все так привыкли за века.

Гобо, хоть и изобиловавший полями и плантациями, всё же не был обделён и лесами ни в одном из своих краёв и это было на руку местным жителям, уходившим в партизаны целыми семьями и партизаны оказались главным злом для кулькийцев.