Чудовище для красавца

— Графиня Химемия Сеа Хичтон. Дочь покойного графа Коллума Хичтон, — представил Леонар избранницу семье и, дождавшись, когда графиня изобразит приличествующий поклон, поклонился следом.

Усугубляя и без того специфический вид, Химемия была одета неподобающим образом. Для представления семье жениха на ней должны были быть одеты лучшие украшения и платья, а не домашний контуш⁷ без вышивки. Его единственное очарование – складки на спине и шлейф – скрылись всё под тем же белым бурнусом. Одежда не выделялась ни блеском драгоценных пуговиц, ни золотом лент, не имела даже драгоценной броши. Леонар мог с уверенностью сказать, что, не представь он её по титулу, и родители приняли бы графиню за дочь зажиточного селянина. На этом юный лорд не остановился, представил сопровождающего графиню человека:

— Остин Хест, лекарь миледи Химемии, — поясняя: — по некоторым печальным обстоятельствам леди Химемия не может обходиться без ежедневного лечения.

Мать схватилась за сердце и, не сиди она, осела бы на пол. В отличие от неё, выдержке виконта мог позавидовать сам король. Манс Фаилхаит с непроницаемым лицом высидел ужин, во время которого никто ничего не съел. Затем встал, распорядился приготовить гостевые комнаты, обязал супругу позаботиться о благосостоянии гостьи лично, и попросил сына пройти к нему в кабинет.

Все указания были розданы нарочито тихим голосом, внезапно наэлектризовавшим атмосферу сильнее разряда молнии. Ослушаться главу дома никто не посмел.

В этот раз отец сел за стол и, хуже этого, надел пенсне. Всем видом говоря: разговор будет долгий, основательный, и не в вашу пользу, молодой человек. Впору было бросаться в ноги и каяться.

— Хичтон, значит, — проговорил отец, просматривая кое-какие бумаги с гербом, мало подходящим для повелителя морей. Герб семьи Хичтон – это пёрышко в потоках ветра, странный символ. — Наслышан. И об их горе тоже. Итак, сын, не желаешь ли исповедаться?

— Папа, вы на святого не тянете, что бы исповеди принимать.

— А ты – не великий грешник, и такую дурость учудил, — виконт откинул документ и посмотрел на сына сквозь стекла.

— Неужто думал, вид её отвадит от моего решения?

— Возможно, — уклонился от прямого ответа Леонар.

— Давай же глянем на прилагающийся бедной девочке багаж.

Гора бумаг на столе отца выросла, и он с упоением мыши зашуршал в ней, всё больше и больше меняясь в лице: да, очень богатая девочка. Дойдя до брачного договора, пожилой мужчина не сдержал усмешки. Бумагу с привилегиями, вернее, её заверенную копию, виконт передал сыну, убежденный, что по бумаге тот лишь скользнул взглядом, не вчитываясь в подробности. Пусть оценит сейчас, когда уже поздно.

Леонар оценил, перечитал и потянулся к воротнику, ослабляя узел. Он уже понимал, отец не откажет в свадьбе с графиней. Более того, он будет настаивать. В числе прочих значилась привилегия беспошлинного провоза многих товаров. Три порта. Корабли. Ценные бумаги. И земли, с которых король установил минимальные налоги.

— Отец, я готов покаяться.

— Поздно, сын. Решение принято.

— Но посмотри же на брачный договор! — вытянул из кипы бумаг Леонар ту самую.

Виконт прочитал в задумчивости условия, ничему не удивился и перевернул, думая найти подвох на изнанке документа.

— Вам не кажутся условия странными, отец?

— Нет, всё предельно ясно и просто, сын.

Паникуя, юный лорд вспомнил о неподтверждённых догадках:

— Её лекарь – ещё и её гувернантка! Он же мужчина, а помогает ей переодеваться и видит её ежедневно в непристойном виде!

— Он – лекарь, — равнодушно отозвался Манс Фаилхаит, — а она девушка, которая доверяет ему лечить её обезображенное огнём тело. Я не вижу в этом ни грамма похоти, сын мой.

— А если она уже не девица?

— Вот и проверишь. Но чего эта проверка будет стоить?

— Не смейся, папа! Моей жизни это будет стоить! Счастья! И ночных кошмаров!

— А ещё благополучия семьи, если ты посмеешь снять с госпожи Химемии маску. Девочка, по всей видимости, ужасно переживает из-за своего внешнего вида. Раз готова подать жалобу в королевскую канцелярию.

С ненавистью Леонар ещё раз перечитал условия пребывания графини в статусе невесты. Всё правильно: если кто не уважит желания Химемии оставаться с закрытым ликом, всей семье грозил позор. Девушка обещалась подать жалобу в королевскую канцелярию. А так как графы выше виконтов, их жалобу всенепременно удовлетворят в полной мере. Ещё и ославят виновника негодования высокой масти.

Пункт «закрытого лица» переходил и в брачный договор. По которому следовало ждать, пока графиня сама снимет маску.

— И вы не думаете, что всё это может быть игрой? Если вы одобрите и, уже будучи моей женой, с неё слетит этот проклятый кусок фарфора, мы лишимся обещанных привилегий!

— Надеюсь, сын, ты не желаешь сделать личную трагедию семейной?

— Нет папа, я не настолько подлый.

— Я этому рад...

— Но, посмотри на это, — Леонар указал на графу о предках рода: — Жена графа Хичтона, её род и вовсе неизвестен! А если Пай?

— То не тебе его судить, — отрезал отец. — И, не забудь, граф Коллум Хичтон был моряком, и мог жену себе из неведомых земель добыть.