Чудовище во мраке

Как раз этого она ни за что не стала бы делать. Но я уже устал и от нее, и от разговора с нею. Объехав их квартал, я стал ждать на углу. Через некоторое время с другой стороны вывернуло желтое такси. Оно остановилось перед ее домом и коротко просигналило.

С голубой дорожной сумкой из дома вышла миссис

Флейшер и села в такси. Я последовал за желтой машиной сначала через весь город, потом по скоростному шоссе на север к местному аэропорту.

Выяснять, куда летела миссис Флейшер, я не стал.

Этого уже не требовалось. Она не уехала бы из города, если бы не продала записи.

Я ехал на юг в Вудлэнд-Хиллз, чувствуя себя опустошенным, бесполезным и ничтожным. Наверное, все эти дни я испытывал затаенное желание как-то помочь Дэви, спасти ему жизнь и дать долгосрочный шанс найти и обрести самого себя.

Желание добиться этого для других не ведет ни к чему хорошему и всегда обречено на печальный исход. У Лэнгстонов было желание добиться этого для Дэви, и оно превратилось в загадочный треугольник, означающий совершенно противоположное тому, что он должен был означать. Мое желание добиться этого же для Сэнди начинало не на шутку беспокоить меня.

Бернис Себастьян провела меня в дом. На ее болезненного цвета лице было написано отчаяние, черные глаза лихорадочно блестели. За то время, что я не видел ее, она впервые появилась передо мной неухоженной и неопрятной. Платье спереди было все обсыпано сигаретным пеплом, а волосы не причесаны и не уложены.

Она провела меня в гостиную и усадила в кресло, которое стояло прямо в золотистом отсвете заходящего солнца, бьющего в окно.

– Хотите кофе?

– Нет, спасибо. От холодной воды не отказался бы.

Стакан она принесла мне по-светски, на подносе.

Складывалось впечатление, что соблюдением таких условностей она пытается склеить свою налаженную жизнь, стремительно распадающуюся сейчас на куски. Я выпил воду и поблагодарил ее.

– Где ваш муж?

– Уехал по одному своему делу, – сухо ответила она.

– Он, случайно, не ездил в Санта-Терезу?

– Не знаю, куда он ездил. Мы поссорились.

– Не хотите рассказать мне об этом?

– Нет. Мне не хотелось бы никому повторять этого.

В общем, обвиняли друг друга за случившуюся трагедию.

Она села на пуфик лицом ко мне, закинув ногу на ногу и сцепив пальцами колени. Все ее движения были грациозны, и она вполне отдавала себе в этом отчет. Она осознанно повернула передо мной свою красивую голову с разметавшимися волосами.

– Я скажу вам, из-за чего была ссора, если вы обещаете мне ничего не предпринимать.

– Чего я не должен предпринимать?

– Не должны предпринимать ничего, что бы остановило

Кита. Это было бы предательством.

– Остановить какие его действия?

– Сначала обещайте.

– Не могу, миссис Себастьян. Я вот что вам пообещаю: я не совершу ничего, что могло бы повредить вашей дочери.

– Но не Киту?

– Если окажется, что их интересы расходятся, я сделаю все, что могу, для Сэнди.

– В таком случае – скажу. Он хочет увезти ее за границу.

– Несмотря на внесенный залог?

– Боюсь, что два. Он говорил о Южной Америке.

– Мысль явно неудачная. Вернуться в Штаты ей будет очень сложно, да и ему – тоже.

– Знаю. Я говорила ему об этом.

– Где он планирует раздобыть денег на поездку?

– Боюсь, у него в планах растратить казенные деньги.

Кит уже на грани срыва. Для него невыносима сама мысль о том, что Сэнди предстанет перед судом, а возможно, и сядет в тюрьму.

– Она ведь еще в психиатрической клинике, да?

– Не знаю.

– Так позвоните туда и выясните.

Бернис прошла в кабинет, закрыв за собой дверь. Я

слышал, как она говорила, но не мог разобрать слов. Когда она вышла, на ее лице застыло испуганное выражение.

– Он забрал ее из клиники.

– Когда?

– Около часа назад.

– Сказал им, куда?

– Нет.

– Может, он хоть на что-то намекнул вам?

– Утром он говорил, что полетит в Мехико, а оттуда, возможно, в Бразилию. Но он не улетит, не сообщив сначала мне. Хочет, чтобы и я полетела.

– А вы сами хотите?

Она покачала головой:

– Считаю, никому из нас не нужно улетать. Надо оставаться здесь и бороться до конца.

– Молодчина. Правильно считаете.

От моей похвалы глаза у нее зажглись, но вслух она произнесла:

– Нет, если бы я была молодчиной, с нашей семьей не произошло бы этого несчастья. Все ошибки совершила я сама.

– Не хотите назвать их?

– Если сумеете набраться терпения и выслушать. – Она помолчала с минуту, собираясь с мыслями. – Вообще-то, не испытываю желания говорить об этом подробно. Сейчас не время, да и сомневаюсь, стоит ли говорить именно вам.

– А кому стоит?

– Нужно бы Киту. Он все еще мой муж. Беда в том, что мы прекратили говорить уже много лет назад. Начали игру, решив делать вид, что все у нас в порядке, даже не признаваясь друг другу в этом. Кит должен был быть молодым, шагающим вверх по служебной лестнице специалистом, а я