– образцово вести дом, давая ему чувствовать себя настоящим мужчиной, что для Кита весьма трудно. Сэнди же должна была радовать нас обоих хорошей успеваемостью в школе и безупречным поведением как в мыслях, так и в поступках. И все это сводится к эксплуатации. Мы с Китом эксплуатировали и друг друга, и Сэнди, а это уже нечто совсем противоположное любви.
– И все-таки повторяю: вы – молодчина.
– Не старайтесь меня утешить. Я не заслуживаю этого.
Но она закрыла глаза и наклонилась, приблизив ко мне лицо. Я коснулся его руками, ощущая ее губы и теплое дыхание на своих пальцах.
Через некоторое время она выпрямилась. Лицо ее стало спокойнее. На нем вновь появилось гордое выражение, делающее его красивым. Она спросила:
– Хотите есть? Давайте, приготовлю вам что-нибудь.
– Не назвал бы это хорошей мыслью.
– Почему?
– Вы же сами только что сказали. Люди не должны играть, делая вид, что все у них в полном порядке.
– Разве это – то, что я стала бы сейчас делать?
– Это – то, что сейчас стал бы делать я. Мы должны заняться кое-чем другим.
Она неверно истолковала мои слова и метнула на меня холодный вопросительный взгляд:
– В самом деле?
– Я вовсе не флиртую с вами. Но вынужден задать вопрос, который, возможно, смутит вас. Он касается половой жизни Сэнди.
Она вздрогнула. Вскочив с пуфика, она отошла от меня в другой конец комнаты.
– Насколько ваша дочь осведомлена в вопросах секса?
Медленно повернув голову, она пристально посмотрела мне в глаза.
– Не имею ни малейшего представления. Никогда не говорила с ней на эту тему.
– Почему?
– Я полагала, она узнает обо всем этом в школе. У них там есть такой предмет. В общем, я считала себя недостаточно квалифицированной для таких бесед.
– Почему?
Она рассерженно посмотрела на меня.
– Не понимаю, почему вы столь настойчиво хотите обсуждать именно эту тему. Она здесь абсолютно ни при чем.
– Люди часто отвечают мне именно так, когда речь заходит о самом главном для них в жизни.
– Секс – вовсе не «самое главное для меня в жизни».
Для меня он что есть, что нет. Мы с Китом. . – как бы услышав себя со стороны, она осеклась.
– Так что вы с Китом?
– Ничего. Вы не имеете права задавать мне такие вопросы.
Я подошел к ней.
– Скажите мне только одно. Что произошло с Сэнди этим летом – это описанный ею случай в дневнике, который вы замалчиваете?
– Вряд ли он уже имеет значение.
– Все имеет значение.
Она недоверчиво посмотрела на меня.
– Вы так действительно считаете, да? Никогда еще не встречала таких, как вы.
– Не будем переходить на мою личность. Сэнди описывала свои ощущения от ЛСД?
– Частично – да. Кстати, совсем забыла. Доктор просил передать вам, что препарат, который вы дали ему для анализа, – ЛСД низкого качества. Сказал, что это помогает объяснить реакцию Сэнди.
– Меня это ничуть не удивляет. Что еще помогает объяснить ее реакцию?
– Он не сказал.
– Я спрашиваю вас, Бернис. Что еще с нею было?
Ее лицо потемнело.
– Я не могу сказать вам. Честное слово, не могу.
– Если Сэнди могла это сделать или это сделали с нею, вы должны быть в состоянии сказать это. Речь идет о ее сексуальных отношениях с Лупом?
Она опустила голову.
– Там был не один. Они ее. . они с ней. . по очереди.
Проделывали разное.
– И она описала это в дневнике?
– Да.
– Можно взглянуть?
– Я уничтожила его. Честное слово. Мне было до ужаса стыдно. Она знала, что я читаю дневник.
– А вам не кажется, что она просила вас о помощи?
– Не знаю. На меня это обрушилось, как удар. Я не могла спокойно думать об этом. Да и сейчас не могу. – Она говорила торопливым монотонным речитативом с явственной панической интонацией в голосе.
– Почему, Бернис? – Я подумал, не произошло ли с ней когда-то в прошлом то же самое.
Подняв голову, она посмотрела на меня с ярко выраженной неприязнью.
– Не хочу больше говорить с вами. Уходите.
– Сначала пообещайте мне одно. Что сообщите мне, когда Кит даст вам о себе знать. Единственное, что я хочу, это поговорить с ним и Сэнди.
– Я позвоню вам. Это – обещаю.
Сказав, что буду ждать от нее звонка у себя в офисе, я вышел из дома. Солнце на западе озаряло своим предвечерним светом вершины гор. И свет этот был окрашен элегической грустью, словно заходящий сейчас огненный шар никогда больше не взойдет. На площадке за домом игроки в гольф как будто куда-то спешили, преследуемые своими удлиненными тенями.
Глава 32
Я купил жареную курицу в пластмассовой корзиночке и поехал к себе в офис. Прежде чем приступить к еде, я проверил, не было ли звонков в мое отсутствие. Оказалось, что звонил Ральф Кадди.
Когда я набрал номер в Санта-Монике, который он оставил, трубку снял сам Кадди.
– Добрый вечер. Ральф Кадди слушает.
– Говорит Арчер. Не ожидал, что вы мне опять позвоните.
– Меня попросила об этом миссис Краг. – Он говорил напряженным от растерянности и смущения голосом. – Я
сказал ей, что Джаспер умер. Она хочет поговорить с вами об этом.
– Передайте, что я свяжусь с нею завтра.
– Лучше бы прямо сегодня. Миссис Краг очень хочет вас видеть. Помните, вы спрашивали меня о пропавшем револьвере? У нее есть сведения и об этом.
– Откуда они могут у нее быть?