Чудовище во мраке

Открылась дверь ее квартиры, и вошел сам Дэви.

– Здравствуйте, Лорел.

– Называй меня мамой.

– Это будет неправильно. Э-э, не надо меня целовать.

– Я имею на это право. Разве я не отношусь к тебе, как мать?

– В последнее время – да. Иногда я спрашиваю себя, почему.

– Потому что я и есть твоя мать. Руку даю на отсечение!

– А может, голову?

Она вскрикнула «Ах!», словно он нанес ей удар кулаком.

– Нехорошо так говорить. Я не имею никакого отношения к убийству твоего отца.

– Но вы знаете, кто убил его на самом деле.

– Я же сказала тебе вчера вечером, что это был молодой человек, бородатый битник.

– В те годы битников еще не было, – с упрямым недоверием возразил ей Дэви.

– Называй его, как хочешь, но он был именно такой.

– А кто это был?

Поколебавшись, она ответила:

– Я не знаю.

– Тогда почему вы покрывали его?

– Я не покрывала.

– Неправда. Вы заявили Флейшеру и на допросах, что погибший – не мой отец. А мне сказали, что отец. Либо вы лгали им тогда, либо лжете мне сейчас. Так когда же и кому именно?

Лорел сказала тихим голосом:

– Не надо со мной так, Дэви. Я не лгала ни тогда, ни теперь. Человек, которого задавило поездом...

Миссис Марбург застонала так громко, что я не расслышал конца фразы. Она начала говорить, и я выключил магнитофон.

– Мне что, так и придется сидеть здесь всю ночь и слушать эту сентиментальную тягомотину?

– Это – семейные записи, – возразил я, – они полны трогательной ностальгии по прошлому. Ваш внук и его мать мирно беседуют о том, что случилось с вашим сыном.

Разве вы не хотите узнать, что с ним случилось?

– Чепуха! У меня только один сын.

Она повернулась к Хэккету, сидящему в углу, и оскалила зубы, что, вероятно, должно было означать материнскую улыбку. Он неловко заерзал при виде такого проявления материнских чувств. Потом опять заговорил, тщательно подбирая слова:

– Нет смысла притворяться, мать. О Джаспере он легко может узнать. Думаю, что уже узнал. Я также думаю, что мне пора во всем чистосердечно признаться.

– Не будь дураком!

– Чистосердечно признаться в чем? – уточнил я.

– В том, что я убил своего брата по матери Джаспера

Блевинса. Если вы дадите мне возможность объяснить случившееся тогда, то вы, по-моему, будете смотреть на это дело иначе. Разумеется, ни один суд присяжных не признает меня виновным.

– Не будь таким самоуверенным, – сказала ему мать. –

Я тебе говорю, что ты совершаешь крупную ошибку, если доверяешь этому сукиному сыну.

– Мне приходится кому-то доверять, – ответил он ей. –

А этот человек спас мне жизнь. Кстати, я не согласен с тобой, что нам следует отменить оплату его чека. Эти деньги он заработал.

Я прервал его:

– Вы собирались рассказать мне, как вы убили Джаспера.

Он набрал полную грудь воздуха.

– Позвольте начать с того, почему я его убил. Джаспер застрелил моего отца. Я был очень близок с отцом, хотя и не видел его много лет. Я жил в Лондоне, изучал экономику, чтобы со временем взять управление всем нашим бизнесом в свои руки. Но отец был в расцвете лет, и я думал, что ему еще жить да жить. Когда я получил известие о его убийстве, я стал готов на все. Я еще был очень молод, двадцать с небольшим. Прилетев домой, я окончательно решил разыскать убийцу.

Хэккет говорил, как по написанному, и поэтому в правдивость и искренность его слов было трудно поверить.

– И как же вы его разыскали?

– Это оказалось очень просто. Я узнал, что Джаспер поссорился с отцом.

– Кто сказал вам?

Он посмотрел на мать. Она сделала жест ладонью, словно отстраняя его от себя.

– Меня сюда не приплетай. Послушайся моего совета, заткнись сейчас же.

– Чего вы опасаетесь, миссис Марбург?

– Тебя, – ответила она.

Хэккет продолжал со слабым подвыванием в голосе.

– Я хочу закончить. Узнав, что Джаспер с женой на ранчо, я отправился туда. Это было через два или три дня после того, как он убил отца. Я бросил это обвинение ему в лицо. Он схватил топор и кинулся на меня. К счастью, я оказался более сильным или более везучим. Я вырвал топор у него из рук и проломил ему череп.

– Значит, это вы были тем бородатым?

– Да. Отпустил бороду, когда учился в Лондоне.

– И Лорел находилась там, когда вы убили Джаспера?

– Да, все произошло у нее на глазах.

– А ребенок, Дэви?

– Он тоже был там. Вряд ли я могу винить его за то, что он сделал со мной. – Хэккет потрогал свои вздутые губы и бесцветные глаза.

– Что произошло между вами и Дэви?

– Как вы знаете, досталось мне от него здорово. Сначала он хотел положить меня под колеса поезда. Потом передумал и заставил показать ему, как проехать к ранчо.

Видимо, он пытался воссоздать случившееся тогда и заставил меня признаться в том, что я рассказал сейчас вам.

Жестоко избил меня. Говорил со мною так, словно намеревался убить меня, но затем опять передумал.

– Вы сказали ему, что являетесь его отцом, настоящим отцом?

Хэккет не мог скрыть удивления, искривив уголок рта и прищурив один глаз. Это походило на слабый приступ паралича.

– Да, сказал. Я – его отец.

– И что было после того, как сказали?