Чудовищная ложь

Ее сердце стучит в соответствии с моим быстрым ритмом, пока мы медленно усиливаем желание друг друга. Внезапно ее дыхание сбивается, киска сжимается вокруг меня, и я понимаю, что Ария снова близка к развязке. Приподняв ее, я делаю короткие, плавные толчки, вдавливая живот в ее клитор, пока Ария не начинает стонать и кусать губы, и мы оба боремся за продолжение.

— Акуджи, я уже близко, — стонет она.

— Я знаю, моя радость. Отпусти, я поймаю тебя, — шепчу я неистово.

Стон, я сопротивляюсь своему освобождению, желая, чтобы она кончила первой.

— Вместе. Я хочу почувствовать, как ты кончаешь так же, как и я, — говорю я Арии, целуя ее, и когда она выгибается подо мной и ее глаза закрываются, я отпускаю мою пару. Я вонзаюсь в нее все сильнее и быстрее, пока она не выкрикивает о своем освобождении, и затягивает меня за собой. Прижавшись лбом к ее лбу, я стараюсь не закрывать глаза, чтобы наблюдать за эмоциями на ее лице, когда моя разрядка наполняет Арию, в то время как она испытывает свою.

Когда прилив между нами ослабевает, Ария открывает глаза, и сияющая улыбка играет на ее губах, когда видит, что я смотрю на нее.

— Я люблю тебя, Ария, моя вторая половинка, — тихо прошептал я, не желая скрывать этого, а затем поцеловал мою пару, не желая видеть ее колебаний.

Мы остаемся так, наблюдая друг за другом, прежде чем встаю на ноги. Я стону от потери ее тепла, но должен позаботиться о ней. Я набираю немного дождевой воды, чтобы она могла попить, а затем помогаю Арии одеться.

Мы идем к концу здания. Я крепко сжимаю ее руку, как будто это может удержать ее со мной одной лишь силой моей воли, а потом она поворачивается ко мне, в ее глазах отражаются звезды, а на губах застыла тайная улыбка, и весь мир меняется.

Всю мою жизнь меня называли не иначе как чудовищем, но в ее глазах, соперничающих со звездами, я просто мужчина, который любит ее с отчаянием, настолько сильным, что оно граничит с одержимостью.

Он любит ее настолько, что готов отпустить, если это сделает его пару счастливой, даже если это разобьет его некогда мертвое сердце. В конце концов, оно принадлежит только ей, так что логично, что она заберет его с собой, когда уйдет.

— Пойдем, надо поесть. — Подняв руку Арии, я целую каждую костяшку, проводя губами по мягкой коже, чтобы она осталась со мной навсегда. Крепко держа ее за руку, притягиваю Арию к себе и поднимаю на руки, целую ее в макушку, а затем медленно спускаюсь по лестнице и возвращаюсь в реальность. Я хочу продлить это как можно дольше, потому что каждая проходящая секунда, каждая быстро убывающая минута только приближает нас к тому моменту, когда она уйдет и разрушит меня навсегда.

На улице я позволяю Арии скользнуть по моему телу к ногам, зная, что ей нужна независимость, но не желая ее подавлять. Мы только вышли из здания, как я почувствовал их запах - людей.

Рыча, я тяну Арию за собой и приседаю, но один из моих самых быстрых воинов спрыгивает вниз передо мной, запыхавшийся и явно обеспокоенный. Он смотрит с меня на Арию и кивает в знак уважения.

— Где? — требую я.

— Рейгнер...

— Люди, — сказал я с шипением.

Он снова кивает, выглядя пристыженным.

— Они проскользнули через подземный туннель, о котором мы не знали. Он вел прямо в лабораторию.

— Талия! — ахает Ария, проталкиваясь мимо меня, чтобы встать на защиту своей подруги, но я останавливаю мою пару, когда вижу взгляд моего воина.

— Акуджи, отпусти меня! — Она борется с моей хваткой, пока я встречаю его взгляд.

— Потери? — спрашиваю я.

— Только одна. — Он печально смотрит на Арию. — Другой человек, Талия, пропала, а Катон тяжело ранен.

Откинув голову назад, я с яростью взревел, давая этим крысам услышать его, когда они убегают прочь из моего города.

Бегите, маленькие человечки, но это не спасет вас от меня.

? 30 ?

АРИЯ

Я даже не могу задавать вопросы, потому что Аку перекинул меня через плечо, пока мчался по городу, но все происходило как в тумане, и от волнения мне было трудно сглотнуть. Талия... она в порядке? Вот что мне нужно знать. Через несколько минут мы добираемся до лаборатории, и, несмотря на настойчивые просьбы Акуджи остаться позади, я следую за ним вниз, вздрагивая от доносящегося изнутри рева. Мы находим Катона, привязанного к столу, борющегося с захватом своих людей. Он стал больше, мрачнее и безумнее.

Его рев наполнен такой яростью и агонией, что у меня болит сердце.

— Нет, — шепчет Акуджи и быстро толкает меня за себя.

— Акуджи, — требую я, но он поворачивается ко мне и берет меня за подбородок.

— Не в этот раз, не дави на меня, Ария. Он в дымке. Он убьет тебя, и тогда мне придется убить его. Пожалуйста, вернись наверх и подожди с моими воинами. Умоляю тебя. — Отчаяния в его голосе достаточно, чтобы я поцеловала Аку и поспешила обратно наверх. Я жду наверху со стеной воинов за спиной, которые нервно наблюдают за мной и лестницей.

Дымка.

Катон ценит разум и рассудок превыше всего, так неужели он поддастся дымке?