Чудовищная ложь

— Я твоя, — огрызаюсь я, начиная злиться, — а это значит, что я смогу выдержать, так что перестань относиться ко мне так, будто я не могу. Я воин или нет? — требовательно спросила я и по какой-то причине затаила дыхание, желая услышать, что он скажет.

— Ты самая удивительная воительница из всех, кого я знаю, — рычит он, и вся сдержанность исчезает, унося с собой все мои переживания. Акуджи срывает с меня одежду и оставляет меня голой под ним. На мгновение я вздрагиваю и отвожу глаза, боясь, что он не найдет меня привлекательной, но зря. Ему нравятся наши отличия.

Когтистой рукой Аку откидывает мою голову, пока я не встречаюсь с ним взглядом, и только тогда он накрывает своими губами мой рот. Аку целует меня быстро и страстно, каждый взмах его языка и щелчок клыков ― обещание грядущего. Чистый голод в его глазах заставляет меня истекать влагой, а он едва коснулся меня.

Прикусив губу, Аку отстраняется, поворачивает мою голову, чтобы лизнуть пульс на шее.

— Я хочу узнать вкус каждой частички тебя, Ария, пока ты не закричишь для меня, и я никогда больше не увижу сомнений в твоих глазах. Я не остановлюсь, пока каждый твой сантиметр не будет покрыт моим желанием, и ты примешь все это, так ведь?

Застонав, я закрываю глаза, чувствуя, как он своим раздвоенным языком ласкает мочку моего уха, а затем засасывает ее в рот, вызывая вспышку похоти прямо к пульсирующему клитору.

— Ты сделаешь это. Ты примешь все, что дам, и тебе это понравится. Я заполню тебе все дырочки и пропитаю тебя своим запахом, чтобы никто не сомневался, кому ты принадлежишь, мой человечек. Ты будешь моей во всех смыслах этого слова, зная, что только я, твоя пара, могу доставить тебе удовольствие, в котором ты нуждаешься.

Прежде чем я успеваю возразить, он скользит по моему телу. Аку смотрит на меня ярко-красными глазами, как бы бросая мне вызов на борьбу, а языком проводит по моим твердым соскам.

— Акуджи.

Он рычит, покусывая мою грудь. Бедра у меня поднимаются сами собой, и мурлыканье, которое он издает, устремляется прямиком к моему ноющему лону.

— Да, моя пара. Скажи мое имя, прокричи его так, чтобы все услышали, — урчит он, проводя языком по моему соску. Когда я вскакиваю и толкаюсь в его рот, он делает это снова, обхватывая раздвоенным языком сосок и посасывая его. Я хватаю его за рога и притягиваю ближе. От охватившего меня удовольствия закрываю глаза, и когда он выпускает сосок изо рта, я хнычу.

— У наших женщин такого нет. — Он застонал, его взгляд остановился на моих грудях. — Мне нравятся они, такие красивые и мягкие для моего рта, маленькие розовые кончики умоляют меня прикоснуться к ним. — Аку захватывает один из сосков пальцами и выкручивает, заставляя меня вскрикнуть от боли и наслаждения. Аку следит за каждой моей реакцией, а потом как дикарь набрасывается на мою грудь. Он лижет, щиплет и крутит сосочки. Я знаю, что буду вся в следах, но меня это не волнует, так как давление в моем животе растет. Я едва могу дышать, отчаянно вжимаясь в его ногу, а затем последним движением его языка напряжение выплескивается из меня.

Я разбиваюсь на мелкие осколки, крича его имя, а когда наслаждение угасает, падаю обратно в гнездо, все еще видя звезды перед глазами и неровно дыша.

— Какого черта?

Наверное, я сказала это вслух, потому что Аку усмехается, а затем снова начинает мурлыкать. Он целует напоследок каждый сосок, заставляя меня хныкать от того, насколько они чувствительны, прежде чем спуститься ниже. Языком скользит вдоль живота, погружается в пупок, а затем нависает над моей киской. Я все еще нахожусь под влиянием наслаждения, бедра раздвинуты, но он нежно впивается в них когтями и раздвигает их шире, вклиниваясь между ними, прежде чем я успеваю запротестовать. Взгляд Аку устремлен на мое естество, и он облизывает губы.

— Такая красивая, моя маленькая пара. Она такая же розовая, как твои сосочки, и блестит для меня, умоляя, чтобы я трахал тебя своим языком, пока ты не станешь всем, что я могу попробовать на вкус. Я хочу увидеть твою разрядку вблизи. Я хочу почувствовать, как ты царапаешь мою плоть своими человеческими ноготками, пока я вкушаю твою глубину.

— Твою мать... — простонала я, задыхаясь от вожделения. Вид большого, красного, опасного монстра, стоящего между моих бедер, словно моя киска Святой Грааль, почти заставляет меня быть такой же дикой, как и он.

Я никогда не думала, что секс может быть таким, но даже когда я думаю об этом, то знаю, что это неправильно. Все не так. Это не просто секс, это утверждение.

Спаривание.

Секс будет таким только с Акуджи. Он делает меня своей, и я не могу остановить его, не тогда, когда его язык проникает в каждый дюйм моей киски, не оставляя без внимания ни одного кусочка плоти. От его рычания я стону, особенно когда когти Акуджи впиваются в мои бедра так сильно, что остаются синяки, и он тащит меня вниз по меху, чтобы впиться губами в мою киску, словно не может насытиться.