Чукотка

Ктуге сел на стул и положил руки на клавиши. Раздались звуки, ни на что не похожие. Он перебрал клавиши, и вдруг послышалась мелодия, сходная с фокстротом "У самовара". Глаза у него заблестели. Удивленная Лена присела с ним на один стул и с неподдельной радостью проговорила:

- Вот, вот, очень хорошо! Руки держи так! Свободней. Пальцы ставь так. Ну, начинаем!

Блаженная улыбка исчезла с лица Ктуге, и, сосредоточив все свое внимание на клавиатуре, он заиграл вновь.

- Так, так, - ободряла его Лена. - Ух ты, какой мировой парень!

На звуки пианино пришли все учителя.

- Ктуге, Ктуге! Смотрите, какой он молодец! - сказала Татьяна Николаевна.

Ктуге никого не видел и не слышал, что творилось в зале. Он так усердно подбирал "Машу", что по лицу его бежали капли пота. Поиграв еще немного, он остановился.

- Ух, устал! Руки устали. На гармошке легче. Здесь руками нужно бить, - сказал он, довольно улыбаясь и поглядывая на блестящие клавиши. - Я лучше возьму гармошку.

- Вот видите, это его Лена научила, - сказала Тает-Хема.

Польщенная Лена улыбнулась и сказала:

- Я и танцевать их могу научить.

- Надо, надо! Давайте станцуем, а они посмотрят, - предложила Татьяна Николаевна.

Ктуге принес гармошку.

Вместе с учительницей Лена легко пошла в фокстротном па. Круг раздался, и все отошли от пианино, привлеченные танцующей парой. Лена танцевала прекрасно, и видно было, что, танцуя, она любовалась собой.

Потом Татьяна Николаевна пригласила директора школы.

Оставшись без пары, с явно выраженным чувством досады, Лена стояла и перебирала ногами. Она горела желанием пройтись еще раз - но с кем? Рядом с ней оказался Таграй. Ни слова не говоря, она взяла его за руки и потащила на середину зала.

- Пойдем, пойдем!

- Да я ведь не умею! - упираясь, как-то вяло проговорил Таграй.

- Ничего, научу! Ты же фартовый парень. Это куда проще, чем задачки по алгебре.

Таграй усмехнулся и, утратив волю к сопротивлению, оказался в распоряжении Лены. Она положила его руку на свою талию.

- Ну, медведь, на ноги не наступать! Двигай их, не отрывая от пола, командовала Лена.

Таграй неуклюже двигался, и краска густо покрывала его лицо. В зале раздался взрыв хохота.

- Какомэй, Таграй! - слышались отовсюду голоса школьников.

И если бы не танцующий рядом директор школы, то Таграй обязательно бы вырвался из рук Лены. Он продолжал ходить по кругу, глядя украдкой ей в глаза, и думал:

"Как лисица, верткая. И волосы похожи на весенний мех лисицы, и хитрость в глазах есть. И какой-то совсем особенный запах от нее".

- Музыку слушай, музыку! - командовала Лена.

А Таграй совсем не слышал музыки, - казалось, что никто и не играл в зале. И опять лезли в голову мысли. "Что такое - фартовый? Наверно, смеется надо мной!"

Лена крутила его, толкала назад, тянула вперед и подсмеивалась над ним.

- Ну, ты не смейся. Раз взялась учить, так учи по-серьезному, - сказал Таграй.

Тает-Хема стояла в сторонке, молча и серьезно смотрела на танцующих, и ей вдруг так захотелось научиться танцевать, что, минутку постояв, она сорвалась с места и подбежала к Николаю Павловичу.

- Пойдемте с вами.

- Ну нет, что вы? Это не по моей части, - мрачно проговорил он.

- Идите, идите, Николай Павлович! - крикнула Татьяна Николаевна. Приказываю вам научиться танцевать.

Лена подошла к пианино и стала играть другой фокстрот.

- Ну и дела! - сказал Николай Павлович. - Кажется, этот фокстрот обретет все права гражданства и в нашей школе.

- А вы думаете, это очень плохо? - спросила Татьяна Николаевна и потащила его на середину зала. - Не упрямьтесь, не упрямьтесь! Вы должны научиться танцевать, - весело сказала она.

- Я начинаю впадать в детство, - проговорил Николай Павлович, глядя себе под ноги.

В учительской после танцев у всех было шутливое настроение. Даже серьезный и молчаливый директор школы как-то к слову сказал:

- Вам бы, Николай Павлович, пожениться с Татьяной Николаевной. Что же будете здесь жить бобылем?

Николай Павлович усмехнулся, затянулся папиросой, пуская колечки, и сказал:

- За мной остановки не будет. Я человек сговорчивый.

- Да, Николай Павлович, и человек вы хороший, и работник отличный вас можно любить. Только разница в летах уж очень большая. Ведь десять лет! - шутливо сказала Татьяна Николаевна.

- Василий Андреевич Жуковский, будучи стариком, женился на юной девушке, - полушутя-полусерьезно проговорил Николай Павлович.

- Впрочем, годы - это дело десятое. На них можно бы и не обращать внимания, если бы вы не были пенсионером, - протяжно произнесла она последнее слово. - Слово-то какое страшное для молодой девушки. Кто ваш муж? Пен-си-о-нер!

Учителя расхохотались.

Николай Павлович встал, заходил по комнате и с оттенком шутки сказал:

- Ну и закон! Что он сделал с цветущим молодым человеком? Хоть петицию подавай Михаилу Ивановичу об отмене этого закона.

ЧУДЕСНЫЙ ПОЧТАЛЬОН