Чукотка

Глаза Араро налились кровью. Он выхватил из рук Чомкаля букварь и сильно ударил пастуха книжкой по лицу.

- Где ты взял эту нечисть? Как она попала к тебе? - закричал он.

Пастухи в испуге отступили. Чомкаль стоял с покорным лицом. Он молчал, не решаясь ни заговорить, ни двинуться с места.

- Зачем молчишь? Или волки съели твой язык?

Чомкаль тихим голосом стал рассказывать.

Выслушав его, Араро сказал:

- Я прогоню вас всех, и вы сдохнете с голода на третий день. На своих дохлых оленях вы не доедете даже до берега.

- Араро, мы не знали. Мы соберем их все и отдадим, чтобы не смотреть на них больше, - сказал Чомкаль.

- Он оставил их пять, - почти в один голос проговорили пастухи и тут же вытащили из-за пазухи буквари.

- Сложите их в кучу и подожгите. С подветренной стороны только, чтобы поганый смрад от них не шел на стадо.

Разорванные буквари, перемешанные с вереском, запылали в костре. По тундре пошел запах горящей бумаги. Пастухи, подражая Араро, с отвращением зажали носы и перешли на другую сторону.

- Араро, пусть я вернусь с тобой и сам прогоню его из своей яранги, сказал Чомкаль.

- Поедем.

Занятия Ктуге с детьми с самого утра шли полным ходом. От зажженных стеариновых свечей в пологе было светло, как весной на улице. Занятия рано начались, потому что ярангу скоро разберут и женщины будут выбивать из шкур образовавшуюся за ночь наледь.

Ктуге спешил уложиться в тот распорядок дня, какой существовал в стойбище.

Каждый из его учеников был уже вооружен карандашом и кусочком бумаги. Дети, как нерпы, лежали на неровном полу прямо на животах. Перед ними были раскрыты буквари, и все они с жадностью пытались срисовать оленя. На неровном полу карандаш протыкал бумагу, но Ктуге это не смущало.

"Разве дело в этом? Пусть рвут. Без этого не может быть учения", думал Ктуге.

Вдруг меховую стенку полога кто-то с силой рванул, и все увидели разъяренного Чомкаля. За ним с перекошенным от злобы лицом стоял Араро.

Чомкаль кричал:

- Уйди из моей яранги! Я не хочу, чтобы твой запах оставался здесь!

- Что ты, Чомкаль? Или ты мухомора объелся? - спросил Ктуге, стараясь быть спокойным.

- Уйди, уйди! - настаивал Чомкаль. - Поскорей уйди!

- Постой, Чомкаль, - взяв его за руку, сказал Араро. Он выступил вперед и, обращаясь к Ктуге, сказал со всей злобой, накипевшей на сердце: Ты зачем приехал сюда, безумный щенок? Разве я тебе вчера не сказал, что не нужно нам учения русского? Ты зачем тут портишь детей оленных людей?

- Я ведь уже говорил тебе, зачем я приехал, - несколько настороженно ответил Ктуге, продолжая сидеть на шкурах.

Араро взбесился, схватил Ктуге за ногу и волоком протащил его в сенцы.

Ктуге вскочил, толкнул Араро в грудь и крикнул:

- Ты меня не трогай своими лапами! Я тебе не пастух! Я не боюсь тебя!

Задыхаясь от злобы, Араро побежал к своей яранге и быстро вернулся с винчестером в руках. Чомкаль оробел и подался в сторону.

- Ты не пугай меня ружьем, - сказал Ктуге. - Если ты мне отстрелишь хоть один палец, приедет Чельгы Арма и Андрей Андрей пробьет тебе пулей лоб.

- Эта земля, на которой я стою, Чельгы Арма земля? - вскричал Араро. Это моя земля! Я здесь хозяин, а не Чельгы Арма!

- Нет, не ты. Эта земля советская. И я все равно отсюда не уеду. Меня советская власть послала на свою землю. Видишь, как дети хотят учиться?

- Вон отсюда, отросток бездельника Ульвургына! Ты береговой - и живи на берегу.

- Я не поеду.

Шаман вскинул винчестер, раздался выстрел. Ктуге схватился за ногу. Валясь на землю, он сквозь стон проговорил:

- Бандит!

- Чомкаль, отвези его на моих оленях на берег, к русским! Скажи там, чтобы никто из береговых чукчей не приезжал в мое стойбище, - сказал Араро и пошел к себе в ярангу.

Чомкаль уложил Ктуге на нарты, схватил вожжи, и олени понеслись.

Изумленные, напуганные дети долго стояли и молча смотрели вслед ускакавшей оленьей упряжке.

Когда скрылось стойбище, Чомкаль остановил оленей. Он нагнулся над Ктуге, спустил с него окровавленные штаны, быстро отрезал ножом клок шерсти со штанов и старательно начал затыкать ею входное и выходное отверстие пули.

Ктуге застонал, сжал зубы и, подняв голову, спросил:

- Зачем ты?

- Как же? Ведь и оленью кровь жалко. Всегда затыкаем. Чтобы не пролилось много.

Новость о выстреле Араро в ученика Ктуге быстро облетела побережье. На культбазу опять приехал председатель райисполкома Кукай. Вместе с ним прибыл и секретарь райкома партии. Это было событие, которое захватило всех. Везде только и разговаривали о Ктуге. Ведь мальчик не просил смерти, - зачем же стрелять?

Возбужденные ученики горячо обсуждали выстрел в их товарища. В них кипела ненависть к Араро.

В комнату, где остановились Кукай и секретарь райкома, вошел Андрей Андреевич.

- Ну как, товарищ секретарь, нравятся тебе эти дела? Я думаю, что нам пора прекратить церемонии с Араро. Он не только тормозит развитие оленного хозяйства, задерживает советизацию тундры, но он отъявленный уголовник.

Кукай внимательно вслушивался в слова Андрея Андреевича и, помолчав немного, сказал: