Чукотка

В зал вбегает больничный сторож Чими. У него такое подвижное лицо и так комично бегают глаза, что одно его появление вызывает у детей радостный крик. С легкостью балерины он выскакивает на середину зала. Дети подпевают ему, и Чими готов танцевать до утра. У него самый разнообразный репертуар. Он пародирует птиц, зверей, высмеивает ленивого охотника, экспромтом изображает какого-нибудь русского культбазовца. Но больше всего детям нравится «танец доктора». В своих подражательных танцах Чими непревзойденный мастер.

— Доктора, доктора танцуй! — кричат дети.

Чими оглядывается вокруг и, если доктора нет, приступает к исполнению танца. Доктор не любит этого танца, и Чими в его присутствии не решается танцевать.

Большую помощь нам оказывает Чими. Каждый вечер, как только освобождается от работы, он бежит в школу. Чими лучше, чем учителя, организует детей, заботливо и умело оберегая их от возможных в игре столкновений. С его помощью мы интересно заполняем досуг школьников.

Развеселившихся детей трудно уложить в постель, им еще хочется побегать, посмеяться. Даже Чими и тот не понимает, почему нужно прекращать игры на самом интересном месте. Он угрожает сочинить танец «на учительницу» получше, чем «на доктора». Таня смеется, но колокольчик неумолимо звенит. Девять часов вечера — пора спать.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЕТ ПАНАЙ

Однажды вечером я вошел в школу и удивился, что учеников нет в зале. В глубине коридора, у приоткрытой двери класса, стоял Лятуге и неслышно смеялся.

В классе чинно сидели ученики, а за столом «президиума», накрытым красным платком, важно расселись Панай, Таграй и Тает-Хема.

Панай в одной руке держала карандаш, в другой — железную крышку от банки из-под консервов, изображавшую часы.

Она постучала кончиком карандаша, встала, оперлась руками о стол и с лукавым видом произнесла:

— Все собрались? Сейчас будет говорить начальник кульбач. Алихан, переведи!

Алихан перевел по-русски. Тотчас же на «трибуну» поднялся «начальник культбазы» в образе Тает-Хемы.

Тает-Хема держит листок бумаги в руке. Она оглядела всех, откашлялась, без всякой надобности откинула волосы назад и сказала:

— Вот, товарищи! Мы собрались здесь для того, чтобы поговорить с вами, что такое кульбач. Алихан, переведи! — И она опять склонилась над листком бумаги, как бы что-то читая дальше.

Алихан добросовестно перевел.

Панай взглянула на «часы» и постучала карандашом.

Тает-Хема повернулась к «президиуму» и в точности повторила жест начальника культбазы.

— Еще две минуты! — попросила она.

Ребята дружно, со смехом зааплодировали.

Нисколько не смущаясь, Тает-Хема подняла руку и водворила порядок. Заглядывая в записку, Тает-Хема произнесла речь, копируя жесты начальника культбазы, и под бурные аплодисменты села на свое место.

Старуха Панай предоставила слово «доктору».

Поднялся Рультынкеу. Он важно прошел к трибуне, высморкался в платок, достал из кармана футляр, не торопясь вынул очки, сделанные из проволоки, и торжественно навесил их на нос. Раздался взрыв хохота.

Рультынкеу серьезно и с укоризной смотрел поверх очков на «председателя». Сейчас же послышался стук карандаша. Не менее серьезно Панай призывала к порядку.

— Вот вы лечитесь у шаманов. Они ведь обманывают вас! — Рультынкеу снял очки и, размахивая ими, заходил у стола, как доктор.

Панай насторожилась.

— Они не умеют лечить. Для того чтобы лечить, надо много лет учиться, — продолжал «доктор» и снова нацепил на нос очки.

Панай, видимо, не ожидала такого выступления. Она глянула на «часы» и самым безапелляционным тоном сказала:

— Цаттаняу![31]

Никакие просьбы «доктора» о добавочных минутах не помогли.

Рультынкеу рассердился.

— Так играть не буду! Ведь доктору всегда дают минутки, сколько он хочет.

Рассерженный Рультынкеу прямо в очках направился на место.

В «президиум» полетели бумажки-записки. И хотя в них ничего не было написано, так как ученики не умели еще свободно писать, Панай развертывала и «читала». Затем она встала, постучала карандашом и начала говорить сама, бесподобно копируя учительницу.

Смешно одернув на себе платье, изменив свой голос до неузнаваемости, Панай стала рассказывать, зачем нужно учить детей.

— У нас, в русских школах, дети послушны и всегда слушаются Панай, — закончила она свою речь.

Дети с хохотом опять зааплодировали.

«Заседание» кончилось, и я вошел в класс.

— А мы сейчас играли в русских начальников! — весело сказала Тает-Хема.

СКРИПКА

У нашего фармацевта Семена Михайловича была скрипка. Я договорился с ним, чтобы он провел для детей вечер в школе.

— Я им сыграю «Чардаш» Монти, а потом постараюсь подобрать что-нибудь из их напевов, — сказал Семен Михайлович.

Вечером он пришел с футляром подмышкой. Его немедленно окружили дети.

Фармацевт открыл футляр и вынул скрипку. Ребята чуть не свалили скрипача — так всем хотелось пощупать лакированную поверхность инструмента. Чтобы избавиться от их назойливого приставания, Семен Михайлович резко провел рукой по струнам, и ребята со смехом отступили.

— Ну, теперь садитесь, — сказал фармацевт. — Слушать музыку надо сидя.