Чукотскіе разсказы

Эуннэкай вспомнилъ, что Кутувія назвалъ его лѣнивымъ Малюткой; но вѣдь Малютка не весь вѣкъ лежалъ на боку. Потомъ богъ сжалился и сдѣлалъ его настоящимъ человѣкомъ. А можетъ и надъ нимъ сжалится… Вдругъ прилетитъ ворономъ, ударится объ землю, станетъ человѣкомъ и скажетъ: «Вставай, Эуннэкай! Полно тебѣ лежать на одномъ мѣстѣ, какъ охромѣлый пыжикъ! Ходи и ты, какъ человѣкъ!» И поправитъ его больную грудь и кривую ногу, и дастъ ему высокій станъ и пригожее лицо, красивую одежду изъ бѣлыхъ шкуръ, стадо пестрыхъ оленей, санки въ колокольчикахъ…

Эуннэкай поднялъ голову вверхъ и, видя ворона, пролетавшаго мимо, на минуту подумалъ, не Тенантумгинъ ли это. Но воронъ пролетѣлъ дальше, даже не посмотрѣвъ на Эуннэкая.

Эуннэкай снова посмотрѣлъ передъ собой долгимъ взглядомъ. Рядъ круглыхъ сопокъ предъ его глазами курился густымъ чернымъ туманомъ, который свивался въ огромные клубы и медленно ползъ внизъ, наполняя долину. «Словно костры!» — думалъ Эуннэкай. Но этотъ дымъ такой холодный и мокрый. Отъ него грудь Эуннэкая всегда болитъ сильнѣе, и глаза отъ него слипаются… слипаются… слипаются…

Дальше Эуннэкай уже не думалъ. Сонъ, его истинный властитель, пришелъ такъ же внезапно, какъ всегда, и завладѣлъ его существомъ.

Сверхъ обыкновенія, Эуннэкаю приснился сонъ. Ему снилось, что Тенантумгинъ услышалъ его жалобы, но отнесся къ нимъ совершенно иначе, чѣмъ онъ имѣлъ право надѣяться. Божественный Воронъ, тотъ самый, который когда-то училъ своей каркающей рѣчи поколѣнія людей, лишенныхъ слова, — съ раскрытымъ клювомъ, широко простертыми крыльями и заостренными когтями, прилетѣлъ и прокричалъ у него надъ ухомъ.

— «Тебѣ не нравится больная грудь и кривая нога? Ты, негодникъ!.. Ругаешь шатеръ, въ которомъ живешь! Не надо ничего! выходи вонъ!» Эуннэкай почувствовалъ, какъ всѣ шесть увыритовъ, составляющихъ его душу, покинули бренную земную оболочку и, дѣйствительно, вышли всѣ. Пять увыритовъ улетѣли въ разныя стороны, какъ испуганныя птицы, но одинъ остался. То онъ, онъ самъ, Эуннэкай. Онъ сталъ совсѣмъ крошечнымъ («какъ ножовый черенъ», — мелькнуло у него въ головѣ) и ощущалъ необычайную легкость.

Но Тенантумгинъ не далъ ему даже осмотрѣться въ этомъ новомъ состояніи, схватилъ его когтями и понесъ вверхъ. Они летѣли быстрѣе дикихъ гусей, перенесшихъ героя сказки Айваналина черезъ широкое море, легче пушинки, восходящей вверхъ на крыльяхъ отвѣснаго вихря, бѣгущаго со скалы на скалу. Эуннэкай въ ужасѣ закрылъ глаза и старался не слушать даже быстраго трепетанія крыльевъ, направлявшихъ кверху безостановочный полетъ.

Когда онъ открылъ глаза, они уже были подъ самымъ небомъ. Мимо нихъ мелькали разные жители небесныхъ пространствъ;, на которыхъ Эуннэкай столько разъ смотрѣлъ бывало снизу въ ясныя зимнія ночи, дивуясь тому, что они вѣчно ходятъ тамъ, въ вышинѣ, и ни одному изъ нихъ не придетъ въ голову хоть на минуту спуститься на землю. Шесть пращниковъ (6 звѣздъ Большой Медвѣдицы) вели ожесточенный бой, осыпая другъ друга градомъ камней, а рядомъ съ ними Бурая лисица

усердно грызла оленій рогъ, даже не поднимая головы, чтобы взглянуть на битву (7-ая звѣзда Большой Медвѣдицы). Стрѣлокъ (Оріонъ) напрягалъ лукъ, а Толпа женщинъ загородились сѣтями, чтобы защититься отъ его губительныхъ стрѣлъ (Плеяды). Широкій Песчаный потокъ

лежалъ поперекъ всего неба (млечный путь). Множество мелкихъ и крупныхъ оленей тихо бродили по его островамъ. Дальше Большеголовые братья ѣхали на своихъ высокихъ пряговыхъ быкахъ (Вега и Арктуръ). Дѣвичья толпа ожидала прихода жениховъ, Охотники за Лосями проворно скользили на лыжахъ. Много было другихъ, именъ которыхъ не зналъ Эуннэкай.

Только Воткнутый Колъ, тотъ, который вѣчно пребываетъ на мѣстѣ (Полярная Звѣзда), сверкалъ надъ головой въ недосягаемой вышинѣ.