Чума

Бурлаков — на расшиву, кораблик — самосплавом вниз. Свободолюбы, они же — чужого-добра-филы, вдогонку.

Тут и вариантов нет: здоровенная, тяжёлая, несамоходная лоханка болтается по течению, а молодые азартные джигиты вгрёбывают в предвкушении. Восторг! Как перед долгожданным сексом.

По Жванецкому: «Удача улыбается смелым… А потом долго ржет над ними!».

Говорят, над Волгой разносилось весёлое ржанье. Поскольку — догнали.

Когда первая лодка стукнула о борт и её экипаж, вопя от радости, полез наверх, их встретил артельный котёл. Кипятка. Следом высунулись пара десятков любителей дротометания. И реализовали своё хобби.

Лодка перевернулась, экипаж — кто утоп, кто за лодку держится, в воде висит.

Свободолюбы: лодки шли свободно, в разброс, кто первый купца ухватит, того и добыча.

Первый ухватил. Но не откусил, пошёл раков кормить.

Учатся хорошо: если свобода мешает грабежу, то ну её нафиг, эту свободу.

«Чёрные волжские акулы» притормаживают, строятся в колонну и снова догоняют расшиву.

Опять ошибка.

Луки у них хорошие, степные. Но мои лучше.

Буляры начинают пускать стрелы навесом. На расшиве уже готовы: кто под щитом, кто под досками, один хитрец — корыто портомойное на голову нацепил. Лодки выходят на дистанцию в полторы сотни шагов, когда можно бить не навесом, а прицельно — начинает работать десяток моих лучников.

Десяток… Их изначально было восемь. Один в Саксине по глупости руку сломал, другого ночью при обстреле серьёзно ранило. Но шестеро безбородых почти мальчишек из выучеников Любима, начинают бить «свободолюбов». Вовсе без «свободы» — по команде. Они сидят в укрытии на медленно плывущей расшиве. Их противники — открыто, в качающейся от рывков гребцов, узкой лодке.

— Разо-ом… Пуск!

Попало-то две или три. Но от неожиданности… гребцы дёрнулись. Лодка — долблёнка. Оверкиль. Минус два.

Свободолюбы — очень храбрые. Упорные. Или — жадные? Даже сородичей подбирать из воды не остались. «Вы — позор нашего рода! Сами выбирайтесь».

Напомню: степняки, в большинстве своём, плавать не умеют. Оседлые, по берегам крупных рек или озёр, те — «да». Если рыбаки. А джигиту-то зачем?

«Важней для меня добрый конь.
Чтоб степь под копытами пела.
Калёный клинок да курай.
А плавать — последнее дело».

Запорожцы «нападали в пятьдесят челнов в ряд на богатейшие и превысокие корабли».

Тут Волга, не казаки, а башкорты: «челны в ряд» не разворачивают — идёт погоня. Азарт как на Королевской регате Хенли. Лодки узкие, стрелять прямо вперёд — один лучник. Против шести на расшиве. Построение кильватерное, все стремятся днищем за стрежень уцепиться.

Когда на передней лодке стрелой снесло кормщика — её развернуло. В плотной кильватерной колонне… следующая в неё на полном ходу… бздынь! — обе вверх донышками. Вот тогда только азарт поутих, начали своих из воды подбирать, отстали.

Расшиву — снова к правому берегу. Народ в тревоге: как бы и здесь поганые, с этой стороны — кипчаки, не появились. Или те, недотопленные. Переправятся и нападут.

Люди в грусти, Муса в раздумье. Думал-думал, ничего не надумал. Пошёл помолился.

Помогло.

Ещё до рассвета подул ветер. Волгари говорят: «понос». В смысле — попутный, понесёт. Другое название для задувшего юго-восточного — «подводный» (от «подводить»).

Поймав «подводный понос», распустив огромный синий парус, расшива пошла вверх. Ветер крепчает, уже и бурун под носом пенится.

Часа через два с левого берега высыпается новая напасть: те же лодки, плюс ещё штук пять таких же, плюс десятка два поменьше, по три-пять человек в посудинке.

Эскадра, блин! Флотилия, факеншит! Туева куча, итить её ять!

Всё это, вопя местный аналог «банзая» в форме «эге-сеге-реге!», кидается на перехват.

«Э-ге-гей, хали-гали!».

Виноват: ни «Хали», ни «Гали» не было. Насчёт «Гей» — не знаю.

Тут главное — поступать «по-варяжски». В смысле:

«Врагу не сдаётся наш гордый „Варяг“,
Пощады никто не желает».

Поскольку пощады и не будет.

«Добролюбы», в смысле: любители чужого добра, рассчитали правильно — перехватили.

Когда расшива идёт с полным парусом — очень красиво. Пока ты не оказываешься у неё на пути. Её можно остановить. Берегом. Можно вспрыгнуть на ходу. Вы на проходящий поезд запрыгивали? Здесь скорость не курьерская, но если встречают топором в лоб, а вокруг вода… За расшиву можно зацепиться. Кошкой, например. И когда неостановимый ход судна прижмёт вашу лодку к высокому борту, вы, с некоторым удивлением, получите сверху на голову поток разного режущего, колющего и дробящего. В комплекте с кипятком.

Лить на головы штурмующих кипяток — манера крепостных гарнизонов, а не корабельных экипажей. Но расшива большая, печка есть. Что ж не вскипятить волжской водицы для дорогих гостей?

Как я уже неоднократно: «чем богаты — тем и рады».

Печка — мелочь. На волжских белянах и избы целиком ставили.

Кого потопили, кого подстрелили, кого обварили. Некоторых — подкололи. Больно.

Короче: отбились. От этих.