Чума Атлантиды

Слоун попытался сфокусировать зрение, но образ от него ускользал. Он находился где-то в другом месте, на планете, шагал по длинной бетонной дорожке к циклопическому монолитному сооружению. Он шел в гордом одиночестве, но дорожку с обеих сторон обступали толпы, многие толкались и работали локтями, только бы поглядеть на него. У основания каменного монумента, перед темным отверстием входа, его дожидались женщина и двое мужчин. Дориан все не мог разобрать надпись, высеченную над входом, но каким-то образом знал, что она гласит: «Здесь лежит наш последний солдат».

— Мы приняли решение, — шагнув вперед, заговорила женщина. — Тебя ждет долгая дорога вечности.

Дориан понимал, что женщина работает на камеру, возглашая слова, которые войдут в историю. Она его предала.

— Каждый человек заслуживает право на смерть, — ответил он.

— Легенды не умирают.

Дориан обернулся и на долю секунды задумался, не обратиться ли в бегство. Так его и запомнят — по его последним действиям. Он вошел в гробницу, миновал каменный фасад и ступил в судно. Мерцающее серое марево стен отразило бусинки огней, сияющих у пола и потолка. Последние лучи солнца угасли в оставшемся позади тоннеле, и свет внутри исполинского зала перестроился. Ряды труб нескончаемо уходили вдаль, сколько видел глаз. Все они были пусты. Первая труба в ряду с шипением медленно открылась, и Дориан зашагал к ней. Быть по сему.

Едва закрывшись, труба тут же открылась вновь, и Дориан выбежал из усыпальницы. Темное небо со всех сторон озаряли сполохи. Поморгав, он обнаружил, что стоит посреди пустынной улицы в другом паутинном городе. Взрывы казались куда обширнее прежних. Рушился буквально весь город, и Дориан увидел корабли, нисходящие с небес.

А потом он снова оказался в бескрайнем зале с трубами. Теперь все они были заняты. Слоун побежал по длинному коридору. В ужасе увидел, как атланты, его народ, пробуждаются, с криком выскакивают из труб и погибают. Поток людей казался бесконечным. Как только умирал один, в трубе формировалось новое тело на смену, и бесконечный цикл смертных мук повторялся заново. Бросившись к пульту управления, Дориан принялся манипулировать с язычками белого и зеленого света, омывшими его ладонь. Надо остановить последовательность возрождения, положить конец их адским пыткам. Они могут никогда не проснуться, но он в состоянии обеспечить их безопасность. Он солдат. Это его работа… его долг.

Слоун отошел от пульта управления, и снова оказался на наблюдательной палубе корабля. Внизу проплывала синяя, зеленая и белая планета. Земля. Небеса ее были чисты, а земля внизу хранила девственную неприкосновенность. Ни городов, ни цивилизации. «Чистый холст. Шанс начать заново».

Дориан обернулся и снова увидел усыпальницу, но не зал с трубами. Он находился в помещении поменьше, всего с двенадцатью трубами, и все они были пусты. Дориан моргнул, и в центральной трубе появилось тело — доисторический человек. Он снова моргнул, и появился другой человеческий предок.

Комната померкла, а он оказался под открытым небом, на вершине горы. Обзор искажал изгиб стекла — забрало шлема. На нем был легкий скафандр наподобие того, который дал ему атлант, и стоял он на металлической колеснице, парившей чуть выше черты леса.

Солнце стояло высоко в небе, и лес под ним был зеленым и густым, нарушаемым только скальными уступами, нисходящими в долину, будто ступени исполинской лестницы.

Вдоль гребней пещерные люди сражались деревянными и каменными орудиями. Теперь Дориан разглядел, что это два разных биологических вида. Один вид был помельче, зато орудия у его представителей были лучше. Они накатывались на крупных противников волнами, швыряя в них копья, и общались между собой грубыми гортанными звуками, координируя свои атаки.

Солнце катилось по небу, и долина заполнилась бойцами. Война неистовствовала, и резня была почти поголовной. Кровь текла по земле, марая белые и серые камни. Дориан все парил над ними в колеснице, наблюдая и выжидая.

Затем солнце над долиной закатилось и почти так же быстро взошло, и в долине воцарился покой. На дне трупы громоздились в таком множестве, что Дориан не мог различить земли. Над массовым побоищем роились мухи. В небе кружили стервятники. На скалистых гребнях победители с телами, изукрашенными алыми и черными красками сражения, потрясали в воздухе копьями и каменными топорами, молча глядя вниз. Крупный мужчина — вождь, как заключил Дориан, — ступив вперед, зажег факел. Потом, проговорив какие-то слова — вернее, издав варварский клекот, — швырнул факел вниз, в долину. Стоящие на гребне последовали его примеру, и огненный дождь воспламенил в долине подлесок, а за ним деревья и трупы.

Дориан с улыбкой включил рекордер шлема. «Подвид 8472 выказывает выдающиеся способности к организованному ведению военных действий. Он — вполне логичный выбор. Истребляет другие генетические линии». И впервые ощутил надежду, глядя на этих примитивных воинственных существ.