Чума в Бедрограде

— А. Ну, наверное, на это я бы мог у вас спросить, как же всё-таки полагается фиксировать в расшифровках процесс ебли, но увы. Очевидцы блядских расшифровок давным-давно поведали мне все существенные детали, — Гуанако задумался. — Зато теперь, вооружённый знанием протокольных формулировок, я могу спросить о другом. Как вы разобрались, кто кого: по окрестным репликам или таки прям по «неразборчивым звукосочетаниям»?

Писарь махнул рукой, демонстрируя равнодушие к скрытым комплиментам своим профессиональным навыкам:

— Это уж точно не сложнее, чем разбирать какую-нибудь руническую вязь. Наполовину истёртую, поросшую мхом, которой я к тому же не понимаю.

Писарь, говорят, теперь научный сотрудник на лингвистическом факультете. Он же талант и профессионал высокого класса — ну и что, что рун не знает. На Колошме в промышленных масштабах ваял фальшивые письма чужим почерком, что ему какие-то замшелые письмена.

Хорошо устроился, ещё и полуслужащим Университета заодно. Переманили когда-то там.

— Слушайте, 66563, ну вы-то хоть знаете, что здесь творится? — перешёл на бессмысленный в полупустом здании шёпот Писарь. — Я только ночью вернулся из экспедиции к очередным рунам, а сейчас меня зовёт Ройш, даёт странные совсем распоряжения, голова кругом. Университетская гэбня сошла с ума?

— Мы все сошли, Писарь. И вы присоединяйтесь, раз уж вы полуслужащий. Сейчас лишних рук быть не может, а у вас руки и вовсе на вес золота. Мой вам совет: если Ройшевы распоряжения не горят, найдите прямо сейчас Лария Базальда, он вас тут же и припашет, дела найдутся. Может, даже объяснит что-нибудь. Я бы и сам объяснил, но уровня доступа и права на распространение информации не имею никакого как почётный покойник. А ещё сам спешу к Ройшу, — Гуанако обернулся, уже почти добравшись до верхней площадки. — Свидимся, Писарь. Я сколько лет уже хочу с вами савьюра курнуть!

— 66563, — окликнул его Писарь, — вы теперь вообще никогда не умрёте?

— Вероятно, — пожал плечами Гуанако и юркнул в узкий коридор под самой крышей, где и ютилось хранилище факультетской библиотеки.

Ройш даёт распоряжения Писарю?

Ройш жив и деятелен?

— Сергей Корнеевич, вы очень удачно зашли, — откуда-то из темноты, полной нескончаемых стеллажей, поприветствовал его Ройш.

Правы Охрович и Краснокаменный: Ройш — рептилия.

Отлёживается в пещере. Линяет, сбрасывая прежние убеждения?

— Я по делу, — пошёл на звук Гуанако. — Хочу взрывать юбилей Первого Большого. В течение ближайшего часа. Нуждаюсь в юридической консультации.

— Давайте повременим со взрывами, — отозвался Ройш.

Вот он, зарылся в какие-то кодексы при тусклом свете крохотной лампы. Мрачный, усталый, но — вопреки всем ожиданиям — живой.

Гуанако с сомнением оглядел логово Ройша, не обнаружил там Максима, который только и мог бы избавить тут всех от необходимости взрывов своим внезапным возвращением, и уточнил:

— Ройш, ты сейчас будешь отговаривать меня от совершения теракта, за который меня, собственно, десять лет назад и посадили?

— Я не поклонник Фрайда, и, следовательно, не вижу такой уж большой необходимости кому бы то ни было по своей воле проходить на новом этапе старые вехи развития, — Ройш невозмутимо пялился в какую-то бумажку. — Да. Буду отговаривать.

Справа от Ройша, возвышаясь над макулатурой, стояла бутылка твиревой настойки с трогательно надетым на горлышко стаканом. Бутылка была нераспечатанная.

Гуанако тряхнул головой.

Ройш пошёл в библиотеку с бухлом?

Ройш так отчаялся, что думал снизойти до алкоголя?

Ройш не снизошёл до алкоголя, потому что он Ройш или потому что —

— Ознакомьтесь, — Ройш добросовестно протянул Гуанако свою бумажку и добросовестно же начал отговаривать Гуанако взрывать блядский юбилей.

И леший, у него были на то причины.

Глава 21. Профиль

Бедроградская гэбня. Гошка

Причины некоторых явлений и событий невозможно отыскать, как ни старайся. Здравый смысл подсказывает, что, собственно, и незачем их искать. Что прошло, то пусть и идёт нахер.

Иногда, однако же, случается академическое любопытство.

Гошка прекрасно знал, что местами позволял себе нехилый непрофессионализм. У него слишком маленький набор псевдонимов. Он слишком часто прикидывается младшим служащим. У него слишком броская внешность, в конце концов, что само по себе неплохо (очень даже), но не в том случае, когда твоя излюбленная задача — быть третьим справа в четвёртом ряду.

Академическое любопытство: как так вышло, что из всей Бедроградской гэбни именно Гошка, заметней которого разве что Бахта (поди не заметь бескосого тавра), всё время играет роль этого самого третьего справа?

Было бы у Гошки лицо попроще — было бы у Гошки свободного времени побольше, а не целый шкаф накладных усов.

Интересный факт: переодевание, перекрашивание волос, ящик линз и прочая смена облика работают только в том случае, когда небезызвестный на определённых уровнях доступа Гошка Петюньевич Туралеев, в отличие от всех своих альтер-херовых-эго, обладает вполне конкретной, броской и, главное, всегда одинаковой внешностью.