Чума в Бедрограде

— Мы его пытали, — хотел на том и закончить, но, посмотрев на Дмитрия Ройша, продолжил: — Ну не совсем пытали, конечно, но ресурсы Когнитивной Части позволяют принудить человека к большей откровенности, чем ему самому хотелось бы. Ничего смертельного, но пока что ему лучше в Когнитивной Части и оставаться. И как бы вам сказать, — Виктор Дарьевич призадумался, — я не буду говорить, что мы ничего такого не хотели, что это случайно вышло и так далее. Но в определённом смысле мы такого и правда не хотели. Мы хотели получить от него хоть какие-то сведения о том, что произошло в Медкорпусе. Знаете, нас это волнует: фаланги, расследования, разбирательства — все шишки нам, а мы ещё и не в курсе, за что. А Сепгей Борисович вместо того, чтоб дать нам любую, минимальную самую зацепку, упёрся и молчал до тех пор, пока нервная система не затрещала. Увлеклись, — пожал плечами Виктор Дарьевич. — Но выбора-то не было, вы его уж больно надёжно завербовали.

Дмитрий Ройш молчал.

Головорез с серьгой, всё ещё недвусмысленно изображавший личную охрану Дмитрия Ройша, потянулся к пачке Виктора Дарьевича, самопроизвольно угостился импортной сигаретой — индокитайский сбор, июньский, молодые верхние листья. Виктор Дарьевич как можно дружелюбнее протянул ему следом и зажигалку тоже: дипломатия — это несложно, когда дефективные при оружии не лезут вперёд тебя со своими пистолетами.

Этих самых при оружии медленно обходил второй портовый головорез, который тавр.

Останавливался рядом с каждым, разглядывал, точно музейный экспонат какой. Демонстрация превосходства? Виктор Дарьевич ничего против не имел: он не воюет, ему армия не нужна. Он поговорить приехал.

— А я уж было подумал, что всё недоброе, что могло с Сепгеем Борисовичем произойти, уже произошло и стремится закончиться. Но он же хороший человек со всеми вытекающими. Всё правильно сделал. Идиот проклятый, — мрачно ругнулся Дмитрий Ройш. — Ну и чего вы теперь от меня хотите?

Ох.

Неуютно было Виктору Дарьевичу от реакции Дмитрия Ройша.

Вот как в начале лета он не желал вникать, чего вдруг Дмитрию Ройшу приспичило оставаться без прописки на квартире у этого самого Сепгея Борисовича, так и сейчас не желал вникать, почему вдруг Дмитрий Ройш так погрустнел и стал выглядеть лет на десять старше.

— Да всё того же, — вздохнул Виктор Дарьевич, — понять, что это было. По Медкорпусу шныряют фаланги, копаются в подвигах некоего стажёра-лаборанта. Из-за требования закрыть отряд на карантин, заверенного печатью Сепгея Борисовича, и приглашения директору отряда встретиться с этим стажёром-лаборантом. Собственно, в прошлую пятницу на встречу вместо директора пришёл фаланга, поскольку директор по случайности знал, куда бежать ябедничать на Медкорпус. Пришёл — и с вами не увиделся, вы пропали. Начал разбираться — обнаружил много неприятных мелочей. В воскресенье вечером явился к нам, а мы и не знали, что ему ответить, — Виктор Дарьевич покачал головой. — Дмитрий, давайте честно. Моя гэбня хочет вас разобрать на донорские органы, поскольку вы устроили с этим карантином леший знает что и притащили к нам фаланг с официальным расследованием. Я хочу понять, как нам из этого расследования выпутаться без особых жертв, а потому не спешил бы вас ни на что разбирать. Расскажите, что, почему и зачем. Не для того, чтобы я мог определить вам меру наказания, а чтобы я мог понять, что мне дальше делать там, в Столице.

И это не считая того, промолчал Виктор Дарьевич, что вообще-то жуть как любопытно, из-за чего весь шум-то.

— Тестировать на одном несчастном Сепгее Борисовиче многочисленные ресурсы Когнитивной Части точно было не лучшим началом, — усмехнулся Дмитрий Ройш. — А что, собственно, вы можете мне предложить в обмен на увлекательный рассказ о том, как заманить фалангу? Ну, кроме угроз смертоубийством, которое вам же навредит больше, чем мне, и воззваний к совести, которая у меня, кажется, только что окончательно атрофировалась?

Хуже, чем вести деловые беседы, Виктор Дарьевич умел разве что торговаться.

С учётом того, что финансовые и иные средства всего Медкорпуса попали к нему в руки даже раньше диплома о высшем медицинском образовании, он как-то до сих пор не научился препираться, отказывать, сбивать цену.

Зачем, если можно просто заплатить (деньгами или не деньгами — не суть) побольше?

— А чего, собственно, вы хотите в обмен на информацию? — в тон Дмитрию Ройшу переспросил Виктор Дарьевич. — Я полагаю, ваше нынешнее положение не безоблачно. Вас, как минимум, ищут фаланги. Хотя от них вы, вероятно, укрылись в Порту, — Виктор Дарьевич уставился на тельняшку головореза с серьгой и вспомнил про чайку на вокзале. — Кстати, насчёт Порта: я бы вам не советовал там сейчас оставаться.

Головорез с серьгой посмотрел на Виктора Дарьевича с нескрываемым интересом.

Пришлось пояснить:

— Чайки в городе. Это может быть признаком много чего, но большинство вариаций на тему этого много чего — небезопасные вещи. Экология. Токсичный груз, какое-то серьёзное загрязнение морской воды, а то и…