Чума вашему дому

Пришлось рассказать, тоже в урезанном варианте. Павел подвез, я вышла, налетел бывший, Павел его немного успокоил и спровадил. И ведь ни слова не соврала же, да и не было в этой истории абсолютно ничего эдакого, но все равно стало немного мутно. Хотя и понимала прекрасно, что далеко не все имеет смысл говорить. Ведь не сказала же: знаешь, в Вене был соблазн переспать с одним мужиком, но устояла. К чему? Мне бы о подобных вещах тоже вряд ли хотелось бы знать.

Позже вечером, когда Артем пошел в душ, а я уже лежала в постели и нетерпеливо поглядывала в сторону ванной, ожил телефон.

— Том, не помешала? — спросила Люка каким-то странным тоном.

— Пока еще нет.

— Слушай… он мне позвонил. Павел.

Повисла пауза. Судя по тому, что Люка не ринулась с ходу орать на меня или наоборот благодарить, он ей ничего не сказал. О моем вмешательстве.

— И что? — осторожно подтолкнула я.

— Спросил, не хочу ли встретиться. Как будто я ему вообще ничего не говорила.

— А ты?

— Ну… — смущенно рассмеялась она. — Завтра. Встретимся.

— Слава богу, — выдохнула я. — Мать, мой добрый совет. Хватай его за шкирятник и тащи в дупло. Знакомиться с тапочками. Второй раз упустишь — больше не поймаешь.

В этот момент шум воды в ванной стих, и я поспешила распрощаться, пожелав ей удачи.

Артем вышел с полотенцем на бедрах. Как будто я там чего-то еще не видела. Но ведь полотенце можно было снять, что само по себе вполне так волнующе. Чем я и занялась — с большим удовольствием…

[1] Сангальский сад — сад на Лиговском проспекте рядом с бывшим особняком Ф.К.Сан-Галли. "Тридцать три веселых хулигана" — известная блатная песня 20-х гг. прошлого века о реальном случае группового изнасилования девушки бандой чубаровцев. Пески — исторический район в центре Петребурга, куда входит Мытнинская улица

66

Я умудрилась проснуться за секунду до будильника и заткнуть ему рот на первом же звуке. Но Артем все равно услышал. Приподнялся над подушкой, открыл один глаз. Он страшно мне нравился вот таким — сонным, помятым, растрепанным. Как будто облако нежности опускалось — мягкое, теплое. А следом вприпрыжку бежало желание — вот уж точно не всегда кстати, как сейчас.

— Том, а можно я посплю еще? — пробормотал хрипло.

— Можешь вообще здесь остаться и спать сколько влезет, — я нехотя выбралась из-под одеяла и поежилась: топили еле-еле. Так бы и юркнула обратно под бочок. — Ключи есть, закроешь.

— А мне не надо сегодня никуда, — он открыл второй глаз. — Я тебе обед приготовлю.

— С ума сойти, — наклонившись, я поцеловала его в лоб. — Договорились. Спи.

Черт, ну как же это было приятно-то! Правда, мать-природа тут же подпортила радужное настроение болезненным спазмом внизу живота, отозвавшимся в поясницу, но от этого уже никуда не денешься. Обратный вариант был бы намного хуже.

По дороге я улыбалась шире плеч и на работе тоже. Правда, старалась хотя бы во время осмотров сдерживаться. Ленка была права, не стоило демонстрировать подобные эмоции несчастным мужикам, которые и так уже расплачивались за свою неосторожность либо доверчивость. Прием получился спокойным — одни контрольные визиты. Ровно в двенадцать, под едва слышный залп пушки, я выключила компьютер и начала переодеваться.

— Торопишься? — ухмыльнулась Ленка. — Снова за город?

— Нет. Но тороплюсь.

— Тихонько завидую. Слушай, Том, а ты в курсе, что Сонька на твоего братца запала? Как узнала, что разводится, прям из себя выпрыгивать начала. Кофточки с декольте, юбочки в обтяг — было б там чего обтягивать. Маникюрчик, макияжик. И на Приморскую первая заявление написала.

— А он что? — поинтересовалась я, натягивая джинсы.

— Вроде, никто не замечал ничего. За ним. Иначе давно бы уже трещали. А так только над ней хихикают потихоньку.

— Эх, — вздохнула я. — Он сам привык за чью-то ручку держаться, а тут дите сопливое на шею вешается. Ей сколько, двадцать два, двадцать три?

— Где-то так. Спасибо, Том, мне столько же. Я тоже дите сопливое? — обиделась Ленка.

— Ты — нет. Инфантильность не от календарного возраста зависит. Чумаку вон тридцать четыре стукнет, а толку-то? Вроде, нас одни родители родили, в одной семье росли, а вышло непонятно что.

Впрочем, размышлять на тему нашей с Тарасом непохожести у меня не было ни малейшего желания. Что выросло, то выросло, все равно не исправить. Если, конечно, сам этого не захочет, да и то сомнительно.

На Невском удачно подошла маршрутка, и я в нее запрыгнула. Хотелось добраться побыстрее. От одной мысли, что Артем ждет дома, губы сами начинали растягиваться в блаженную ухмылку. И не просто ждет — а с обедом!