Чума вашему дому

— Что делать, — вздохнула я. — Буду писать свою гонорею.

Когда Артем уехал, я немного прибралась в квартире и посмотрела в сторону письменного стола. Подумала и решила побездельничать часок, а потом уже работать. Завалилась на диван с книгой, но глаза рассеянно скользили по строчкам. Обычно для меня это было способом уйти от реальности, но сейчас хотелось оставаться в ней. Пока она не хуже любого романа.

Беспокоило молчание Люки. Пару раз я брала в руки телефон — и откладывала. Мало ли. Боялась помешать. Но решила, что если до вечера не объявится, позвоню сама. Или хотя бы напишу.

Телефон пискнул: пришло сообщение.

«Вес взят», — и подмигивающий смайлик.

Это было так очаровательно непристойно, что я расхохоталась в голос.

«Волшебные тапочки?»

«Наверно».

«Я помню, как ты хищно изучала его задницу. Не разочаровала?»

В ответ прилетел поднятый большой палец. И следом:

«И не только задница».

«Грац!» — написала я и отложила телефон.

Мавр сделал свое дело. Дальше сами, пожалуйста. Одной заботой меньше. Теперь согласилась бы она еще со мной работать — было бы просто супер. Или я слишком многого хочу?

Следующая неделя выдалась богатой на события. В понедельник Люка позвонила и сказала, что, в принципе, согласна, но, во-первых, ей надо доработать положенное в театре, а во-вторых, только если все будет официально, с оформлением и прочими благами цивилизации.

— Обижаешь, мать! — я едва сдержала довольный визг. — Все по-взрослому, с трудовой, соцпакетом и шестизначной зарплатой. Конкретные цифры обговорим с моим папенькой, мы теперь с ним компаньоны. Думаю, не обидим. Но у меня встречное условие. Подучись немного и получи тот самый сертификат медицинского менеджера, о котором я говорила. Точно лишним не будет. Это можно в процессе, не обязательно прямо сейчас.

К моему удивлению, она легко согласилась. Похоже, после субботней встречи с Павлом ее можно было брать голыми руками.

— Люк?..

Она рассмеялась, и я поняла, что такого ее смеха — беззаботного, словно искрящегося — не слышала уже… очень давно не слышала.

— Прости, Том, не сейчас, ладно? Я как будто… не знаю, как будто до краев переполнена, боюсь расплескать.

— Понимаю, — кивнула я, хотя Люка и не могла этого видеть. — Та же фигня, Джульетта. Эйфория. У меня форы всего две недели. Дай бог, чтобы все это подольше тянулось, уж больно приятно.

Раздел клиник шел с курьерской скоростью. Вообще-то, в норме это процесс небыстрый, но Валентин Романович, похоже, знал все ходы и выходы. К тому же нам не нужно было куда-то ездить, сидеть в очередях, он просто привозил нам бумаги на подпись. А если все-таки требовалось явиться лично, например, к нотариусу, то мы приезжали и тут же заходили, а не парились в коридорах. Наверняка услуги такого юриста стоили адовых денег, но отец сразу сказал, что это его забота.

С Тарасом мы не общались. Если сталкивались в коридоре или у того же нотариуса, здоровались, причем первой это делала я. Продолжать войну мне не хотелось, но и на мир напрашиваться тоже. С какой стати? Не я же все это начала. Поэтому мое «привет» обозначало: «если сделаешь шаг навстречу, я возражать не буду, но большего не жди».

Еще одним приятным сюрпризом стало то, что моя статья, втихаря отправленная Кулаковым в один международный дерматологический журнал, вызвала интерес. Оттуда пришло письмо с предложением гонорарной публикации, причем перевод готовы были сделать за свой счет. Для диссертанта любая опубликованная статья — безусловная ценность, а тут еще в зарубежном журнале и за денежку!

Ну а вишенкой на торте стал, как сказал Артем, наш с ним двойной каминг-аут. В том смысле, что мы официально обозначили себя как пару. Можно проводить вместе время, заниматься сексом всеми мыслимыми и немыслимыми способами и даже обменяться ключами от квартир, но все равно парой вы станете, только продемонстрировав себя в этом качестве друзьям и близким.

— А может, все-таки попробуем снова подкатиться к Тимаеву? — предложил отец, когда мы пили кофе в «Севере» на Невском. — Насколько я знаю, они себе еще клинику не нашли. Обстоятельства изменились, и…

— Нет, пап, — уставилась я в чашку. — Не выйдет. Это называется конфликт интересов.

— Почему?

— Потому что… он мой…

Черт! Опять! Кто — мой?!

Всплыло в памяти: «микрофинансовая организация». И то, при каких обстоятельствах это было сказано. Сдавленно фыркнув, я выпалила:

— Сплю я с ним, вот почему.

Тут же пришла мысль, что вполне ведь могла нейтрально сказать: «мы встречаемся», но было поздно.

— Неожиданно, — у отца слегка отвисла челюсть. — И… давно?

— Да нет, не очень, — я старательно размешивала в чашке кофейную гущу.

— Ну… ладно, — он пожал плечами и поспешно перевел разговор на другую тему.

Вечером я рассказала об этом Артему. Точнее, глубоко ночью. После пяти дней вынужденного воздержания, слегка разбавленного альтернативными шалостями, мы накинулись друг на друга, как в первый раз. Какие уж там разговоры!