Чумной форт

— Не советую, — раздался сзади мужской голос. — Они сейчас в стасисе и не опасны, они проходят очищение огнем, любое неосторожное вмешательство может им повредить. И вам тоже. Если они досрочно прервут стасис, трансформация в криза будет почти мгновенной и уже окончательной. Они навсегда останутся монстрами.

Криз? Да так уже лет тридцать никто не говорит! Монстров, в которых временно трансформируется тело во время второй стадии аддикта, уже давно называют мори…

Вадим слегка изменил позицию, чтобы просканировать незнакомца, но тот оставался невидим. Ни для обычного зрения — держался в тени, ни для зрения охотника. Зато Жанна широко открытыми от удивления глазами уставилась в ту сторону, откуда прозвучал голос, а потом выдохнула:

— Ты?

— Я, — послышался ответ. — К сожалению.

В сказанном чувствовалась грусть…

Звонок мобильника оборвал воспоминания на середине.

— Да, — Вадим схватил трубку. В этом его «да» собрались вместе страх за Марину, злость на неведомого похитителя, недовольство собой из-за непонимания, что происходит.

— Похоже, дело сдвинулось с мертвой точки, — усмехнулся мужчина. — Теперь бери папку, встретимся через час.

— Что с Мариной? — крикнул Вадим. — Где она?

— Не терпится увидеть ее? Тогда поторопись.

Только когда в трубке раздались длинные гудки, Вадим сообразил, что похититель не назвал место встречи. И какую папку он имел в виду? Наверное, ту, которую только что читал сам Вадим. Но зачем кому-то это старое дело? И кто звонивший? Наверняка, кто-то из своих, а иначе откуда ему знать о том деле? Но зачем ему девушка Вадима? Неужели он действительно отвез ее в Чумной? Ох, сколько вопросов.

Вынести засекреченное дело из спецархива — преступление. За такое можно лишить значка «Ока». В другое время Вадим первым бы бросил камень в решившегося на такое, но какая же это мелочь по сравнению с жизнью любимого человека.

3

Стемнело.

Выходить в Финский залив на ночь, да еще и одному Вадиму не доводилось. Да и запрещалось это в одиночку. Еще одно нарушение, еще один серьезный проступок. Эх, одним больше, одним меньше… Главное, чтобы катер оказался на месте.

По счастливой случайности обе посудины «Ока» болтались у причала. Вадим выбрал ту, что поменьше, — быстроходную и простую в управлении. Он снял канат с кнехта, не сворачивая, бросил его на днище и запрыгнул в катер. Мотор бодро заурчал, гася последние сомнения. Вадим дал задний ход, отводя катер от борта, и рванул вперед, в темноту.

По пути в голову лезли странные мысли, но одно было несомненным — тот, кто удерживал Марину, каким-то образом связан с тем старым делом. Там пострадал кто-то из его близких? Вряд ли. Спецы все проверили — те ребята не имели никакого отношения ни к кому из сотрудников «Ока». Но если причина была не в этом, тогда в чем?

Вадим слишком хотел забыть те страшные события пятилетней давности, поэтому сейчас память не торопилась раскрывать подробности. Зато охотно возвращалась к Марине, выдавая любую мелочь, любой штрих, начиная от их знакомства три года назад и заканчивая вчерашним вечером. Ее улыбка, аромат ее волос, смешные и милые привычки прятать в карманы леденцы и перепрыгивать через трещины в асфальте. Он любил ее всю, даже багровые всполохи ее ауры. И помнил каждую минуту, проведенную с ней. Эти три года он был счастлив, как никогда.

Когда Вадим понял, что Марина инфицирована, и у нее развивается аддикция — городское безумие, он узнал много нового о себе. Оказывается, ради любимого человека он был готов на все — нарушить контракт, совершить подлог, пожертвовать всем, что имел. Он лечил ее сам, как мог, укрывая от «Ока», и иногда ему даже казалось, что у него получилось победить болезнь.

Волна внезапно ударила в борт, обрызгав лицо. Вместе с холодной водой пришел страх. А если он ошибся и сейчас должен находиться совсем в другом месте? — возникла запоздалая мысль. А если… Сколько таких «а если» может подкинуть испуганный, мечущийся в поисках объяснений мозг.

Задумавшись, Вадим чуть не врезался в причал. Мрачная громада форта надвинулась внезапно, выступив из воды словно айсберг, погубивший Титаник.

Вадим заторопился, сбавляя ход и выкручивая штурвал. Но как он ни старался причалить аккуратно, все-таки царапнул борт. Как и в тот раз. После этого совпадения он уже не сомневался, что оказался там, где и должен быть. Тем более, что в окне третьего этажа горел тусклый свет. Том самом окне, что и пять лет назад.

Марина сидела возле стены, уткнувшись лицом в колени.

Он кинулся к ней и застыл на половине пути, вспомнив: аддикта в стасисе тревожить нельзя. Воспоминания вновь нахлынули на него. Пять лет назад он точно также бросился, что называется, грудью на амбразуру — жахнул по неподвижной шестерке исцеляющей энергией. Он понимал, что не вылечит всех шестерых, но даже если останется половина инфицированных, он справится — успеет начертить мелом на полу исцеляющие символы для остальных. Да и Жанна поможет.