Чумной мор

Зоран озадаченно почесал затылок. Мы-то подумали, что шаман специально разделся, из-за жары, а оно вон как. Пожалев, мы согласились взять его с собой и вместе вышли из здания городского совета.

Дорожная пыль, камни, заборы и стены зданий – все вокруг раскалилось, дышало ленивым жаром, и пот на наших лицах высыхал раньше, чем мы успевали его вытереть. Мои спутники замерли, привыкая к жаре под открытым небом – внутри было намного прохладнее. Я, сделав вид, что тоже изнываю в этом пекле, осмотрелся.

Форт Вермиллион разросся до размеров города, но ему было далеко не только до Даранта, но и до Тристада. Здания теснились, жались одно к другому. Узкие улочки едва позволяли разойтись двум каретам. Солнце клонилось к горизонту, народ начал выходить на улицы. Мимо, шустро перебирая лапами, проползла ездовая черепаха с наездником. Вдали виднелся караван верблюдов, поднявший облако пыли. В стойле через улицу меланхолично жевал колючки одногорбый верблюд, тот самый эпический Лахарийский дромедар.

– Начиная с полудня здесь все вымирает, – заметил Эгегей, не отрываясь от фляжки с водой. – Дебаф динамический, минусы варьируются в зависимости от времени суток и тени. Жизнь в форте начинается после заката…

В городе толстяк чувствовал себя как рыба в воде. Мы срезали путь, пройдя через набитую народом таверну на задний двор. Оттуда перелезли через забор и оказались в одном квартале от площади, в которую упиралась центральная улица.

Эгегей указал на небольшой фонтан с высокими бортиками. Там, сидя в воде, плескались игроки. Рядом из открытых фургончиков на колесах предприимчивые игроки и NPC торговали выпивкой и мороженым. Шаман облизнулся и направился туда, велев нам занять место. Вернулся он с подносом, на котором красовалось шесть запотевших кружек с холодным пенным пивом.

– Угощайтесь, – сказал Эгегей, протягивая поднос.

Поблагодарив, мы расселись на каменном бортике фонтана. Одну кружку шаман осушил залпом, вторую пил не спеша.

– Сейчас посидим немного, потом освежимся в фонтане, – предложил он. – А то эффект жары нарастающий, лучше обнулить. В городе еще терпимо, но как выйдем в пустыню, будет невыносимо.

– И ночью? – Зоран с удовольствием отпил пива. Его брови удивленно взметнулись, и он в несколько глотков опустошил кружку. – Никогда такого вкусного не пробовал!

– Местное, – с некоторой гордостью заявил Эгегей. – Дешевое, но вкусное! А вот насчет ночи… Ночью другая напасть. Заморозки! Вы, надеюсь, запаслись сопротивлением холоду? Трава джантака растет редко, придется периодически возвращаться в город, чтобы снимать дебаф.

По словам шамана, топы освоили узкую полоску края пустыни, километров пятьдесят, не шире. Глубже не совались, там температуры стояли еще экстремальнее как днем, так и ночью. Защитные зелья и мази уже не спасали, и это не говоря о мобах выше 500-го уровня.

Допив, мы искупнулись в фонтане, а когда вылезли, я вдруг ощутил на себе чей-то внимательный взгляд. Покрутил головой, но никого не увидел.

– А там что, Эгегей? – спросил я, показывая на небольшое, но высокое здание на двенадцати колоннах, с двускатной позолоченной крышей.

– Храм Фортуны, – ухмыльнулся шаман. – Здесь, на фронтире, это самая почитаемая богиня. Даже к Нергалу ходит меньше народу. Это ты, Мерфи, удачно, ха-ха, обратил внимание, потому что вам обязательно надо туда заглянуть и получить благословение!

Не мешкая, мы направились к храму. Шаман объяснил, что делать: в храме требовалось возложить на алтарь пожертвование. Оно могло быть каким угодно: хоть внутренности животного, хоть золото, хоть экипировка. Богиня все принимала в дар и, исходя из стоимости пожертвования, одаривала благословением.

Отстояв очередь к алтарю, первым отправился шаман Эгегей. Трижды ограбленный и несколько раз погибший, он потерял почти все свои вещи, а потому ограничился горсткой серебрушек. Вторым пошел Зоран. Паладин выгреб кучу всяческого барахла, которое не успел донести до вендора, добавил какой-то меч и несколько золотых монет. Его окутало голубоватое сияние. Широко улыбаясь, Зоран отошел от алтаря, а проходя мимо, шепнул:

– Не скупись, оно того стоит!

Возле алтаря меня накрыло знакомым чувством пристального внимания высшей сущности. Я ощущал подобное незримое давление и раньше. Воспринималось оно по-разному: тяжелое и греющее от Бегемота, мимолетное и обжигающее возле храма Нергала в Тристаде, липкое и холодное – от Ядра Чумного мора. Сейчас же я чувствовал, будто меня с головы до ног обливают тысячи ручейков шампанского, охлаждая, пощипывая и щекоча кожу. В адской жаре Вермиллиона это было сродни глотку воды в пустыне.

Несколько секунд я постоял у алтаря, надеясь, что богиня заговорит со мной, как тогда, во время прорыва нежити. Но ничего не услышал, а позади из очереди раздались недовольные выкрики:

– Не тупи, лучник! Не заставляй очередь ждать!