Чумные псы

Нам теперь уже никогда не узнать, вернулся бы он или нет; получил бы, прими события иной оборот, диплом социолога или нет (и снизошел ли бы до сдачи выпускного экзамена). К счастью для подписчиков британских газет, его таланты обратились в новое, более благодатное русло. Вот как это произошло: поселившись в Эрлз-корте, в комнатушке столь же убогой, что и та, в которой мыкался беглец Джо Лэмптон, Кевин коротал дни в размышлениях, где бы раздобыть денег на следующую неделю (добрые советы из приложения к «Игроку» его не озолотили), и тут случай свел его с бывшим однокашником, который поведал, что нынешним, вполне сносным заработком журналиста в «Дейли пост» он обязан своему «Песеннику в полосочку», принесшему ему определенную известность. Сия гениальная книжка содержала песенки на все случаи жизни, а также практические советы и ценные указания для тех, кому требуется сорвать урок, проповедь, заседание клуба, спортивные соревнования или любое другое мероприятие с участием подростков. Как пояснил приятель Кевина, сделать первые шаги по лестнице успеха ему позволило не столько претворение в жизнь советов из его книги, сколько наделанный ею шум, письма в прессу от отставных полковников, школьных директоров и директрис и те связи, которые он сумел приобрести по ходу дела. Среди тех, кто удостоил его чести быть приглашенным на обед, были мистер Питер Дрейн, генеральный секретарь Партии молодых пиратов, и директор журнала «Любопытный Том». Словом, игра стоила свеч.

Честно говоря, читатель, у меня нет ни малейшего желания расписывать в подробностях, как именно Кевин превратился в популярного журналиста из газеты «Лондонский оратор». На это ушло пять с половиной лет, по временам ему приходилось туго, и все же он добился своего. Посредством ряда блистательных маневров, описание которых я оставлю его биографу, он сумел кардинальным образом изменить свой имидж, сохранив при этом былое упорство и энергию. Итак, потребовалось, в сущности, не так много – изменить имя и прическу, а также радикально усовершенствовать фасон бороды. Кроме того, Кевин увеличил частоту соприкосновения с умывальными принадлежностями.

Начал он репортером-внештатником и вскоре обнаружил, как и многие до него, что, если он сохранит верность своим студенческим взглядам, его задавит конкуренция и он вряд ли сумеет выбиться из среды, где эта jeu.[8] уже давным-давно viex[9] Как ни странно, но именно отказ от политического хулиганства и позволил ему встать на верный путь: впервые на него обратили внимание как на автора либретто популярного рок-мюзикла по мотивам «Женитьбы Фигаро» Моцарта под названием «Дело в графине». Отвечая на вопросы журналистов и телерепортеров по поводу своего опуса, Кевин задумался о том, что не мешало бы освоить и поставить на службу своим интересам их профессиональные ухватки. Убив порядочно времени и набив предостаточно шишек, он стал наконец журналистом, освещающим «бытовые темы».

Тут-то и пригодился весь его разносторонний жизненный опыт, включая самые ранние годы, тут-то и раскрылись его таланты. Словом, Кевин нашел свое призвание. Он всегда отличался расторопностью и в короткое время умудрился сплести целую сеть надежных связей и источников информации. Какая-то ошалевшая от безысходности бедняжка в Кэнонбери пустила под покровом ночи на кухне газ и отправилась на тот свет вместе с детишками? В семь утра Кевин постучит у входной двери и обязательно сумеет вытянуть у мужа, соседки или врача какую-нибудь умопомрачительную подробность. Маньяк в Килбурне изнасиловал и убил девушку? Ее мать ни за что не укроется от Кевина – он знает ее лучше, чем она сама. Кровавая автокатастрофа на Северной кольцевой, не до конца успешная попытка самоубийства в Патни, арест двух машинисток в Хитроу за попытку провезти наркотики, обвинение учителя из Тоттен-хема в растлении ученика, суд над пакистанцем, собиравшим дань с малолетних проституток в Тутинге, перестрелка, поножовщина, казнокрадство, насилие, надругательство, крах, кража, тайное горе, преданное огласке? Уж Кевин позаботится, чтобы почтенная публика узнала все подробности, и представит дело в таком свете (не обязательно непристойном, но всегда унижающем личность и человеческое достоинство), чтобы сделать своего персонажа мишенью для скороспелого негодования или сырьем для фабрикации недолговечного ужаса. Уважение к чужой тайне, сдержанность, благородство – все это таяло в его руках, как призраки при крике петуха.