Чуров и Чурбанов

– Потому что до сих пор умирал только один первичный синхрон. Один, а не оба. А другой оставался жить. Один жив, а другой умер. Поэтому в момент смерти одного из первичных синхронов происходил сильнейший сбой общего ритма, понимаешь? В результате которого и гибли все, кто на них завязан, все под синхроны. Чтобы снять этот эффект, первичные синхроны должны умирать одновременно, с разницей максимум в несколько секунд. Только одновременно. Тогда сбоя не возникает, подсинхроны продолжают жить дальше, и у них всё нормально.

– Здорово, – протянул Чурбанов задумчиво. – Получается, мы…

– Получается, что теперь, скорее всего, будет официальный запрет даже на испытания, – сказала Аги. – Всё, вопрос закрыт с синхронизацией. Нельзя это делать ценой человеческой жизни. Двух жизней, – уточнила она.

Чурбанов затушил сигарету и встал. Но тут дверь квартиры приоткрылась.

– Мам? – прохрипел Фёдор, просовывая голову. – У меня всё зависло, и выскочила порнушка.

– Ага, так сама и скачет, с тобой ухо востро, – Аги встала.

Чурбанов тоже встал.

– Ну, ты там это, – сказала Аги.

– Порядок, – сказал Чурбанов. – На всякий случай, теперешний телефон Чурова у тебя есть? На всякий случай.

– Пиши, – Аги вынула телефон.

– Спасибо, – Чурбанов записал, сунул руки в карманы и побежал вниз по ступенькам.

А квартир в подъезде было не пятнадцать, хотя только в пятнадцати жили. А квартир-то было шестнадцать, шестнадцать, шестнадцать, повторял сам себе Чурбанов, пробегая мимо полуосвещённых лестничных площадок, дверей обшарпанных и железных дверей, мимо окон и жёлтых квадратов в окнах, и наконец внизу он увидел эту дверь, за которой когда-то баба Валя укокошила двух коллекторов. Дверь была заколочена.

Чурбанов вышел во двор и достал телефон. Чуров взял трубку моментально.

– Привет. Это Чурбанов. Говорить можешь?

– Привет. Смотря о чём, – сказал чуровский голос задумчиво.

– О погоде, – предложил Чурбанов. – В штате Юта.

Чуров затаился там, на той стороне. Чурбанов тоже затаил дыхание. Пауза тянулась.

– Да чего о ней говорить, – сказал Чуров наконец. – Приходи, и всё. Знаешь куда?

– Знаю. Приду, – сказал Чурбанов, ликуя.

Он нажал на отбой, подтянулся, по выщербленным кирпичам забрался на полтора метра вверх, уцепился за газовую трубу и заглянул в окно бывшей баба-Валиной квартиры. И так и сяк приглядывался и присматривался то одним глазом, а то двумя, наискосок и вверх, прижимался к стеклу и отдалялся чуть, но ничего не видел, ничего не мог увидеть, кроме чёрной сырой пустоты.

16. Вопрос закрыт

За светофором Чуров разрешил Вике ехать вперёд, и Вика поехала. Байя подняла глаза и увидела, что все деревья на площади Тургенева уже опали, кроме дуба, который всё стоял и стоял сухой. И даже лиственницы пожелтели и почти опали. На асфальте дети нарисовали меловые круги. Счастливая бабушка шла навстречу своей подруге, раскинув руки для объятий. Шеф бежал рядом с Викой за деревьями.

Тёплый сумрак сгущался под фонарями. Чуров и Байя посещали магазины и покупали:

– в магазине Petshop – корм для Шефа;

– в магазине белорусских конфет – печенье к чаю и триста граммов трюфелей;

– в магазине «Спектр» – стиральный порошок для младенцев, гигиенические прокладки Extra size и три упаковки памперсов на ребёнка весом от 2 до 6 килограммов;

– в магазине «Мясо молоко» – солёный сыр, хлеб, финики, творог с изюмом, сметану и куриные сердечки.

Небо над площадью Тургенева становилось коричнево-фиолетовым, а местами чуть красноватым, как яблочное повидло. Цепочки фонарей тускло мерцали на проводах. Последние редкие листья лежали в мелких лужицах, где отражалось красное небо. Трамвайные рельсы блестели в спокойной полутьме. Не было, как говаривала мама Чурова, ни ветринки, даже самые тонкие веточки не качались.

Продавщица надела на руку пакет, захватила пригоршню скользких маленьких сердечек и вывернула пакет наизнанку. Завязала, положила на весы. Красные циферки мигнули. Байя вытащила кошелёк.

В этот момент дверь магазина, привязанная верёвкой к перилам, рванулась и захлопнулась. Покупатели оглядывались. Продавщица булочного киоска вылезла из-под прилавка и пошла возвращать дверь на место:

– Мальчишки, наверное, хулиганят.

Но чуть она открыла дверь, по магазину прошёл волной быстрый холодный воздух, и хлопья снега замелькали снаружи. Дверь, оказывается, захлопнули не хулиганы, а порывы ветра. Погода переменилась в пять минут. Снег летел почти параллельно земле. Флюгер на угловой башне вертелся быстрее, чем миксер, когда он взбивает сливки на высокой скорости.

Вика и Шеф петляли по площади Тургенева в метельной круговерти, под дубами и голыми клёнами. По земле за ними на тонком слое снежинок уже вился двойной колёсный след и третий – собачий.

– В такой ветер, – сказала Вика, подъезжая, – опасно ездить. Меня чуть на Шефа не сдуло.