Чуть больше мира (СИ)

Рыжий дождался, пока металлическое звяканье стихнет за закрывшимися дверьми. И только потом развернул свиток, сломав печать. Читал долго, будто слова не сразу до сознания доходили. Хотя и написано то было всего несколько строчек.

???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????

Король неловко, боком, слез с трона, швырнув пергамен на сиденье. Шагнул вперёд и замер, словно позабыл, куда идти собрался. Потёр ладонью лоб.

— Что пишет? — негромко подал голос чёрный.

— Что пишет? — рассеянно переспросил Райл. И вдруг заорал так, что огоньки свечей испуганно метнулись. — Что, мать твою, он пишет?! Готов разорвать свои договорённости с союзниками и прекратит, духи его отдери, деятельность, если мы вернём драгоценную, чтоб ей провалиться, аэру Кайран! Дядюшка даже, чтоб ему сгореть, готов нам вернуть замок Рэл’Сор.

— Это понятно, — гулко отозвался Ярил. — Крепость ему не удержать.

— Не удержать?! — король налился таким густым багрянцем, что ещё немного и из глаз кровь бы хлынула. — Ты тупой, Ярил! За ним вся армия Арана! По одному его щелчку здесь завтра же будет дюжина кораблей, под завязку набитых пушками и солдатами!

— Так почему ещё не появились?

Плечи гиганта едва заметно дёрнулись: то ли пожал он ими, то ли просто шевельнулся — не разберёшь. Сам как тень в тенях.

— Откуда я знаю! — рявкнул король. Метнулся к пустому пиршественному столу и снова застыл, таращась на свечи. — Может, ждут удобного момента. Может, надеется своими силами справиться. Я не знаю! Но в этом виноват ты! — господин резко развернулся, метнув полой плаща по полу, и ткнул пальцем в сторону Ярила. — Зачем ты приволок её сюда?!

— Просил защиту от своих ядер, я и… — вот теперь аэр совершенно точно плечами пожал.

— Защиту?! Это ты называешь защитой?! — кажется, Райл окончательно сошёл с ума. Даже вена на лбу вздулась, так орал. — Сначала весь клан Говорящих с Водой под Даймонда ушёл. Весь! Примерно полторы тысячи бойцов! Потом Будящие, Лесные. У них, по самым скромным прикидкам, теперь около четырёх тысяч воинов и это без королевской армии! А сейчас мы вообще свободный проход по Архипелагу потеряли! Наши суда смело можно в лужах пускать, ни на что другое они негодны! И это всё по твоей вине!

— И что ты предлагаешь? — абсолютно спокойно спросил элв.

— Отвези её туда, где взял! — завопил король.

— Это приказ?

— Да, духи тебя задери! Приказ! Исполняй!

Чёрный коротко поклонился и не спеша пошёл к дверям. Господин у самого выхода его остановил.

— Погоди, — Райл, опираясь о стол, дышал тяжело, будто только что крепостную стену кругом пробежал. — Подготовь послание Даймонду. Я начну с ним переговоры. Отошли гонцов обратно. Всё ясно?

— Конечно.

Ярил ещё раз кивнул и вышел из зала.

* * *

Камера была совсем небольшой: девять шагов по диагонали, три по стене с дверью, три по противоположной. Вдоль длинной стены аж пять с половиной, а по другой все шестнадцать, потому что нужно обходить деревянный топчан. Впрочем, в левом от входа углу тоже целый шаг приходилось срезать — там поганое ведро стояло. Итого: двадцать семь с половиной шагов по периметру, потом девять по диагонали, три вдоль стены и снова девять. И снова обходи воль стен. Всего за круг сорок семь с половиной шагов. Одна пятая полёта стрелы.

Раз, два, три… Двадцать семь — есть. Поворот. Девять. Поворот. Три. Поворот. Девять. Раз, два, три…

Лан с таким усердием растирала плечи, что на коже самые настоящие ссаднения появились. Ещё немного и рубашку до дыр протрёт. Ненужный жест — нервный, мерзкий и унизительный. Но когда по-настоящему держишь себя в руках, не сходишь с ума. Почти не сходишь. И это почти всегда помогает.

Кайран машинально лизнула разбитые костяшки. Кисти, особенно левая, распухли и горели, кожу подёргивало. Ранки, не переставая, сочились сукровицей и, наверное, скоро и гной появится. Тут даже промыть нечем. Вся вода — два стакана в день. Но сама виновата. Зачем было бросаться на дверь с воплями, чтобы её выпустили? Глупо. И тоже унизительно.

Раз, два, три…

Полумрак давит, пугает. По-настоящему пугает. Кажется, она начала бояться темноты. Порой чернота наваливалась с так плотно, что элва начинала задыхаться. Тогда приходилось ложиться на дверь, пластаться по ней раздавленным жуком, глядя на отблески невидимого через зарешеченное окно факела. Наверное, так запертый в слишком тесном мешке припадает к щели, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Двадцать семь. Поворот.

Не страшно быть сумасшедшим. Страшно сходить с ума. Когда мысли путаются. Когда начинаешь думать об одном, а додумываешь совсем о другом. Воспоминания приобретают реальность, и ты вдруг оказываешься в них. Лишь потом соображаешь — камера никуда не делась. Звуки миражей слышатся так же чётко, как собственное дыхание. А бормотание, назойливое, бредовое и лихорадочное, оборачивается твоим же голосом.

Когда понимаешь, что мечешься по клетке, разговаривая с теми, кого здесь нет.

Когда колотишься в дверь, оставляя на дереве кровавые потеки. И смотришь на это будто со стороны, удивляясь глупости истерящей элвы.