Чуть короче жизни

– Эл, но с тобой рядом всё последнее время что-то крутится! Я разве могу спокойно пить чай или ловить рыбу?! Я тебя пасу, как шотландская овчарка овец! Я смягчаю все твои выходки! Да твой родной папа с тобой так не носится, как бедный Герни! Ты что, Эл?! Ты меня не пугай!

Элен подняла на него безмятежные глаза:

– Герни, если Чердже взбесится, лучше, если это произойдет не здесь.

– А что он до этого делал, учил латынь?! Ирил на тебя истратила недельный запас заклинаний! Ты переломала кучу транспортных средств!

– Я повторяю, Герни! – Элен была необычайно спокойной. – Когда Чердже взбесится, пусть лучше это случится не здесь.

Вольф сел в лодку напротив девушек.

– Ты, все снадобья пила? – спросил он тоном станционного фельдшера.

– Двойную дозу.

– И опахалом Кеоде обмахивалась?

– У него ручка переломилась.

– А зеркало Бо?

– Сегодня пошло трещинами.

Вольф тихонько застонал:

– Ну почему всё на мою бедную голову?! Сидел я на острове Сазе и сидел бы еще. Уважали меня там, почти любили. Нет, принесло меня обратно к Ирил! А что будет на этот раз: природный катаклизм или пожар?

– Ближе к пожару.

– Слушай, а давай мы тебя в купальне на ночь запрем! Вода рядом, большого пожара не будет!

– Герни, если ты не узнаешь, что бродит рядом, значит, оно потом в любой момент сможет вмешаться. Я же не могу пожизненно сидеть в купальне!

– Ну, почему, – начал Вольф, – создадим условия…

Вода возле борта лодки внезапно вздыбилась, но Вольф, не глядя, вытянул руку, и волна опала.

– Ладно! – Вольф неожиданно смягчился. – Поедем смотреть «Бесприданницу».

40

Театр был полон. Расфранченное улатинское общество по случаю июльской жары пестрело веерами. На галерке обмахивались газетами. Женя пожалела о надетой пелерине и даже подумывала сходить в дамскую комнату, чтобы отстегнуть излишнюю деталь туалета. Но тут предусмотрительный Вольф подал дамам пару вееров, и Женя забыла о своем намерении.

Надежда Никитична в театр не поехала, несмотря на заманчивое предложение посмотреть спектакль из ложи градоначальника.

Кстати, Зимину пришлось извиняться, потому что именно с этой ложей ничего не вышло. Жена градоначальника, Зинаида Павловна, как раз в этот вечер пожелала посетить обитель муз и, вместе с супругом заняла лучшие места в театре.

Сам градоначальник, принаряженный по случаю выхода в свет в новый мундир, лениво щурил глаза на окрестных дам. Соседняя ложа, в которой находились сестры и сопровождающие их Вольф и Зимин, также привлекла внимание Данилы Петровича.

Сестры отреагировали по-разному. Женя вежливо улыбнулась в ответ на пристальный взгляд, за что была удостоена милостливого кивка. Элен равнодушно скользнула взглядом по местному начальству, чтобы через секунду с интересом разглядывать тяжелый бархатный занавес.

Зато жена градоначальника с откровенным любопытством осмотрела ожерелье из крупного жемчуга на шее иностранки и вызывающе короткую стрижку. Зинаида Павловна даже изволила обменяться с супругом замечаниями относительно несомненной безвкусицы подобных стрижек.

Поскольку господина градоначальника несколько задело откровенное безразличие иностранки к своей персоне, он поддержал супругу в ее предложении оштрафовать родителей гимназисток, позволивших себе остричь волосы в погоне за модой. А заодно, следовало призвать к порядку некоторых учителей, замеченных в приобщении молодежи к сочинениям неподобающего содержания…

Тут занавес отодвинулся, и на сцене под жидкие хлопки публики появились первые артисты. Начальствующая чета вежливо похлопала любимцам, после чего отвернулась от сцены и продолжила обсуждение проблем города.

Зимин предложил сестрам программки, но Элен брать ее отказалась: в достаточной степени овладев разговорным русским, она, тем не менее, не озаботилась овладеть письменностью. Наскоро просмотрев программку, Женя нашла, что актерский состав вполне приятный, и слишком сильно пьесы Островского не испортит.

При первых репликах актеров Женя расслабилась и полностью погрузилась в переживание происходящая на сцене. Когда-то она сама мечтала об артистической карьере, но Надежда Никитична пообещала лично утопить в пруду режиссера, который осмелится взять ее дочь в труппу. Как ни странно, Женя в этом случае своей матери поверила. А, скорее всего, несмотря на любовь к театру, Женя просто не была готова к столь радикальным переменам в судьбе.

На сцене принимали гостей. Какое-то время Зимин смотрел спектакль, потом Женя заметила, что студент то и дело косится на соседнюю ложу.

– Интересуетесь высшим обществом?

– Врага нужно знать, в лицо! – ответил Зимин, то ли шутя, то ли всерьез.

– Чем же вам успел насолить господин градоначальник?

– Это – цепной пес режима! Вы знаете, сколько он народу по тюрьмам сгубил?

Зимин говорил с такой ненавистью, что Жене невольно стало не по себе. Она пожалела, что затеяла этот разговор.