Чувашские народные сказки

— Иду мимо озера и вижу, какой-то оборванец выскочил из кустов и тащит женскую одёжу и лебединые крылья. Закричал я на него, кинулся догонять, и еле удалось отнять.

Глянула на него прекрасная царевна, а приворотный порошок уж подействовал. И кажется ей, что краше этого молодца никого на свете нет. Смотрит на Свертибаша, глаз отвести не может.

— Кто ты есть и откуда, добрый молодец? — спросила она под конец.

— Я королевич, — повёл обманную речь Свертибаш. — Докатилась молва до нашего королевства о твоей несказанной красоте, и приехал я по доброму делу, по сватовству. Пойдёшь за меня замуж, прекрасная царевна?

— Я-то с радостью пойду за тебя, да вот не знаю, согласятся ли отец с матерью. Ну да ты не тужи, не печалься. Я ведь единственная дочь у них. Родители мне никогда ни в чём не отказывали, а уж коли заплачу — нипочём не откажут.

С теми словами подхватила она под руку Свертибаша и привела во дворец прямо к царю:

— Вот мой суженый! Благословите, батюшка, выйти за него замуж.

Царь сперва рассердился, ногами затопал, корону набок сдвинул:

— Век тому не бывать, чтобы мы породнились с каким-то неведомым проходимцем!

— Не проходимец он, а королевский сын, — сказала царевна и принялась так громко кричать и плакать, что царь уши заткнул.

На крик сбежались нянюшки, мамушки. Прибежала и сама царица.

— Что тут делается? — закричала она.

А как узнала, что дочь суженого привела и отец противится, сама заплакала, стала царю выговаривать:

— Где это видано, где это слыхано, чтобы родной отец своё дитя обижал? Дочь жениха по сердцу нашла, домой привела. Другой бы на твоём месте радовался, а ты, бесчувственный, нашу дочушку до слёз довёл и сидишь как пень!

— Да замолчите вы! — Царь рукой махнул. — Делайте, как знаете!

Царица с царевной слёзы осушили, принялись хлопотать. Жениха напоили, накормили. Потом царь сказал:

— Велите запрячь пару коней в хороший тарантас. Пусть жених повезёт невесту к богоданным родителям, к своему отцу с матерью. Там и уговорятся, когда станем свадьбу играть, пир пировать.

Привёз Свертибаш царевну домой:

— Нашёл я себе невесту. Люба ли она вам, родители, а мне лучше её на всём белом свете не сыскать.

— Это-то хорошо, сынок, что ты невесту себе высватал. А где же брат твой Юман? — спросил старик.

— Не хотелось мне с братом расставаться. Уговаривал его не разлучаться, но не послушался он меня. Очень Юман своевольный. Не сказавшись, скрылся, уехал потихоньку неизвестно куда.

Посуровел старик, но промолчал.

— Спрашивают родители невесты, когда свадьбу станем играть, — проговорил Свертибаш.

— Когда Юман вернётся, тогда и станем о свадьбе говорить, — ответил старик.

А Юман той, порой ехал всё дальше и дальше и в пути-дороге совсем отощал. Заехал он в глухой, тёмный лес. Остановил коня возле огромного, развесистого дуба. И тут, откуда ни возьмись, появился перед ним седой старик.

— Кто ты есть, добрый молодец? Куда путь держишь? — ласково спросил он.

Рассказал Юман, кто он и куда едет.

— Вот ты кто! — сказал обрадованно старик. — Ведь ты, значит, внучек мой!

И тут же повёл седой старик Юмана в избу, накормил, напоил.

— Ложись отдыхай, а завтра обо всём поговорим.

— А конь мой как же? — спросил Юман. — Не кормлен, не поен он.

— О коне не беспокойся. Накормлю и напою и от непогоды укрою.

На другое утро пробудился парень, а дед уж не спит:

— Давай завтракать, потом покажу тебе своё хозяйство.

После завтрака повёл гостя по разным покоям. По одиннадцати провёл, а в них всякого добра полным-полно. Открыл двери в двенадцатый покой. Зашёл туда Юман, да так и обомлел. Стены уставлены двенадцатью зеркалами. В одном видны все моря и океаны, в другом все реки земные, в третьем зеркале видится небесная высота, в четвёртом — подводная глубина, в пятом — все рыбы речные, озёрные и морские, в шестом — все гады ползучие, в седьмом — звери рыскучие, в восьмом — птицы, какие есть на земле, в девятом — люди разных стран и наречий. Одним словом, в эти зеркала было видно всё, что есть на земле, под землёй, на воде и под водой, в небесной вышине и в человеческой душе.

А когда взглянул Юман в двенадцатое зеркало, то так и ахнул. Смотрела на него девица — ненаглядная красота — и будто что-то говорила Юману.

Долго он стоял перед двенадцатым зеркалом. Потом, очнувшись, спросил деда:

— Кто эта прекрасная девица?

— Это Уга, — ответил старик.

— Краше её не было и нет на всём белом свете, — сказал Юман. — Высватай за меня эту девушку!

— Если смотрела Уга на тебя в зеркале приветливо, это добрый признак. Но знай, что высватать её очень трудно.

— Чего бы ни стоило, не отступлюсь. Лучше живу не быть, чем без милой жить, — ответил Юман.

— Будь по-твоему, слушай, что тебе скажу. Дам я тебе ружьё, и научись перво-наперво стрелять без промаха. Когда пойдёшь свататься, это пригодится.

Поблагодарил Юман старика за ружьё, воротился домой и стал каждый день ходить на охоту. Через год научился так метко стрелять, что бил по любой цели без промаха и столько приносил дичи, что хватало и старикам родителям, и Свертибашу с невестой.

Отцу с матерью Юман сказал: